сидишь на снегу, вставай, а то юбка промокнет», – подумала она.
– Забыла правило? Найдешь что-то необычное – сразу возвращайся домой.
Уильям, казалось, совсем не злился, но он всегда говорил спокойно. Никогда не кричал; ничто никогда не предвещало удара.
– Я решила сначала проверить капканы, – пролепетала Мэтти.
Она знала, что нужно вставать, но пока она сидела на земле, до нее было труднее дотянуться.
– Вот в чем твоя проблема, Марта…
Муж назвал ее полным именем, а это не предвещало ничего хорошего.
– Ты ничего решать не должна.
– Да, извини, – пробормотала Мэтти.
Он сверлил жену взглядом, словно прикидывая, достаточно ли наказал ее за проступок.
– Отнеси кроликов в дом и освежуй, – велел Уильям. – Когда закончишь, сходим к этой мертвой лисе.
– Да, – ответила она, вставая со снега.
Чулки намокли чуть выше ботинок. Ей бы переодеться, но если муж зайдет с дровами и увидит, что она занимается чем-то другим, а не кроликами, жди беды.
С напряженными плечами Мэтти поспешила к двери хижины и сумела выдохнуть, лишь когда услышала свист и удар топора. Значит, Уильям не пошел за ней следом.
Она сняла ботинки, поставила их в прихожей и принялась свежевать и разделывать кроликов, чтобы после их приготовить. Кролики попались маленькие, работы было немного, но Мэтти знала: муж ждет, что она управится очень быстро.
Только не разозли его снова. Делай, что велено.
Но она снова отвлеклась, как с ней часто бывало; мысли начали блуждать, и Мэтти пришлось одернуть себя, чтобы Уильям не застал ее за витанием в облаках. Руки ловко разделывали кроликов, но мысли улетали туда, где им находиться было запрещено.
Вошел муж и окликнул ее с порога:
– Готово?
Мэтти знала, что он не хочет снимать заснеженные сапоги, чтобы потом опять их надевать. И не потому, что жене пришлось бы вытирать воду с пола, а потому, что ему было лень возиться со шнурками.
– Почти! – крикнула она в ответ.
– Не копайся там, – сказал Уильям и снова захлопнул дверь.
На самом деле Мэтти уже закончила, но хотела урвать лишнюю минутку, чтобы умыться и собраться с духом. Она снова думала о том сне – сне, в котором слышала песню (что-то про голубя или голубку; есть такие большие черные штуки, и из них льется музыка, которая хранится на таком серебристом диске, но… это же глупость какая-то. Одно слово – сон, как Уильям всегда и говорил).
Ее муж считал, что музыку слушают только грешники, и, с тех пор как стала с ним жить, она ни разу не слушала музыку.
Мэтти опустила руки в таз, наполненный холодной водой, оттерла кровь, пытаясь стереть и воспоминания о сне. Уильям словно чуял, когда она думала о сне, как будто тот оставлял после себя запах. А сегодня муж и так злится. Если она выйдет на улицу с затуманенными сном глазами, он рассердится еще сильнее.
Через несколько минут, запахнув пальто и надев варежки и ботинки,
