Интересно, есть ли у Павлентия лишняя борцовка?
Сан Саныч сидел в кресле возле пульта. По нажатию кнопки перед экипажем развернулся зет-экран, на котором зеленой пунктирной линией нарисовался маршрут «Маршевого».
– Смотри сюда, – сказал капитан, – мы сейчас вот здесь, проходим Марс. Возле кольца Сатурна начинаем разгоняться. Тут пойдут небольшие перегрузки, ну, ты в курсе. Как разгонимся до трех «же» – прыжок, и мы уже примерно вот здесь. Садимся на Труляля, сдаем груз и змеекотского потомка, тут разгоняемся, снова прыжок. Следующая остановка – гладиленова Окоемовка. Там набираем камушков и прыгаем в сторону матушки-Земли. Можно, конечно, завернуть еще на пару планет, есть у меня на примете условно пригодные для курортов. Но это как пёр пойдет. К тому же с нашими пассажирами… Лучше их высадить и потом вернуться. Вопросы есть?
Виктор недоуменно смотрел на карту. У него сразу же возникло несколько вопросов, и он не знал, с которого начать, чтобы не навлечь гнев капитана. Наконец решился, кашлянул и спросил:
– Сан Саныч. Насколько я знаю, прыжковые двигатели устанавливаются лишь на пассажирских лайнерах класса люкс, к которым наш корабль явно не относится. Но если на «Маршевом» и стоит такой двигатель, то большой мощностью он не обладает, и до Труляля нам потребуется как минимум пять-шесть прыжков, а не один. Где же промежуточные станции?
– Их нет, – просто ответил капитан. – Как нет и прыжкового двигателя.
– То есть как? – опешил Виктор. – Вы только что говорили…
– Все верно. Говорил. Но ты же, Витек, Мурашку заканчивал, так? А, значит, должен понимать, что кроме древнего прыжкового двигателя существует еще несколько способов быстрого преодоления пространства. Во-первых, гипертоннель. Да-да, согласен, его сначала надо проложить, а это дело трудное, долгое и дорогое. Поэтому и действует он лишь на ближайших планетах, где сообщение бурное. Иначе его строительство не окупится, и гипертоннель вылетит сам в себя. Значит, его отметаем сразу. Во-вторых, преобразование материи. Ну, этот способ очень опасен, хотя и максимально быстр. Сколько исковерканных до неузнаваемости кораблей вышло в конечную точку после преобразования – не сосчитать. На один удачный прыжок приходится примерно три неудачных, ведь так? Поэтому мы про него тоже забудем. И что же нам остается? Нам остается способ, при котором и пассажиры целы, и двигатели сыты. Наиболее экономичный, наименее опасный из всех имеющихся. Я говорю о…
– Этого не может быть, – выдохнул Виктор. – Неужели Петля Гаврилова?
– Почему не может? – капитан, кажется, слегка обиделся. – Она самая.
Он встал, подошел к одной из стеновых панелей. Коснулся ладонью. Панель бесшумно и плавно отъехала в сторону. За ней оказался блок управления Петлей – небольшой контейнер с сенсорным управлением. Виктор видел такой блок в Мурашке, но сам с ним не работал. Такое чудо, как Петля Гаврилова, было очень дорогим устройством, и курсантам запрещали ее не только трогать, но даже близко подходить не велели. Изготовляли
