что во всем дерьме своей жизни мы виноваты сами, потому что однажды сделали неправильный выбор». Антону было больше ста лет, и он иногда позволял себе немного философии.
– Не помешал?
– Заходи, – маршал Титов и впрямь не спал. Он читал донесения на планшете. – Сейчас вызову Егора и сразу начнем. Выпьешь?
Лебедев подошел к бару у стены, открыл деревянную лакированную дверцу, достал бутылку и три стакана.
Титов поставил на стол транслятор. Из отверстия в крышке протянулся голубой луч, расширился, и перед ними возникла трехмерная карта России. Титов увеличил карту.
– Разрешите войти, товарищ маршал?
– Заходи, Егор. – Титов изучал проекцию карты.
– Это схема расположения опреснителей по всей стране, – догадался Лебедев.
– Совершенно верно, – ответил Титов. – Наши военные геологи прислали ее сегодня.
– И сколько пресной воды башни могут производить в месяц? – спросил Макаров.
Титов повел рукой, схема медленно завращалась, проецируясь до самого потолка.
– На сто пятьдесят миллионов человек. Больше никак, – ответил маршал.
– Но этого хватит только на граждан нашей страны. У нас договор с Европой о взаимопомощи и приеме беженцев…
– Я знаю, – прервал Макарова Титов. – Это максимальные мощности, которые мы можем себе позволить в ближайшие годы. Такое оборудование производили в странах, где сейчас затоплены и остановлены заводы. Новых опреснителей не будет, а свои мы сделать не можем – не хватит комплектующих.
– Что это значит для нас? – спросил Макаров, хотя уже догадывался, каким будет ответ.
Титов помолчал, повертел стакан в руке.
– Это значит, что парламенту придется отменить все договоренности, подписанные с Европой. Мы не примем беженцев.
– Партнеры этого так не оставят. Территория, подобная нашей, теперь дороже золота. Будет война, – ответил Макаров.
– А парламент ни за что не нарушит договор с Европой, хотя все протоколы были подписаны еще до критического ухудшения обстановки, – добавил Лебедев.
– Теперь ты знаешь, Егор, зачем я пригласил тебя сюда, – начал маршал. – Я объяснил парламенту, что, если в страну хлынут миллионы людей, у нас не хватит ни лекарств, ни продуктов, ни воды. Они фактически обрекут россиян на смерть.
– Что нам теперь делать? – Егор прикрыл глаза ладонью. Он думал, но ничего путного не приходило ему в голову.
– Если парламент не в состоянии принять волевое решение, значит, его должен принять я, – ответил Титов.
– Но ты подчиняешься парламенту, – заметил Егор и посмотрел на Антона. Тот, невозмутимо пил свой виски.
– Только до тех пор, пока я сам не встану во главе страны. – Маршал приподнял уголки губ, но и этого было достаточно, чтобы он еще больше стал похож на хищного ястреба.
