поощрять этих милых театральных дам не было надобности.
– О, Лара сначала просто сходила с ума, даже сцены устраивала прилюдно, но потом, знаете ли, все как-то образовалось. Из семьи он не ушел, хотя, я думаю, Оксана на это очень надеялась.
– Разумеется, надеялась! Уж я-то знаю, она такие истерики ему на гастролях закатывала! Вы не против, если я закурю? – спросила завтруппой.
Бухин не курил, поэтому никак не смог помочь даме. Однако та, не обращая внимания на замешательство гостя, ловко щелкнула зажигалкой, помахала в воздухе сухой лапкой, разгоняя дым, и продолжила:
– Да, Оксана хоть и выглядела этакой романтической девочкой, на самом деле была цинична и практична до крайности. А Лара успокоилась, тем более что она сама в театре все реже бывает, практически уже не поет…
– Хотя еще могла бы… Могла бы! – с жаром воскликнула вторая музыкальная дама. – Какой был голос! Все мельчает – голоса, люди, отношения, – философски изрекла концертмейстер. – Но все равно – какой голос! Как она пела Аиду!
– А у покойной тоже был выдающийся голос? – поинтересовался Бухин.
– У Оксаночки? О, у Оксаны тоже прекрасный голос… был.
– Что, Тома, всегда нужно следовать правилам хорошего тона? О покойниках либо хорошо, либо ничего? Ну, мы уже достаточно тут наговорили, чтобы не начинать врать! Это молодой человек не заметил бы никакой разницы между Кулиш и Ларисой… Простите?.. – Она повернулась к Бухину, но тот не возражал.
Тогда Елена Николаевна поджала губы и сделалась еще более похожей на черепаху. Она не спеша прикурила следующую сигарету, презрительно посмотрела на обгорелую спичку в пепельнице и продолжила:
– Раз уж ты сама завела этот разговор, то, по крайней мере, будь честной… Ты сама знаешь, что Оксана Ларисе в подметки не годилась. Ты же, как профессионал, прекрасно ощущала разницу.
– Лёля, я не то хотела сказать, – стушевалась концертмейстер. – Я просто говорила, что у Оксаны был яркий сценический талант.
– Ради бога, не делай из нее Лину Кавальери![2] И талант, и голос у нее были весьма средние, – едко заметила завтруппой.
Шел уже третий час так называемого чаепития, хотя чай употреблял только старлей, а обе его собеседницы предпочитали сигареты. После недолгого молчания, связанного с некоторыми разногласиями в оценке творчества Лины Кавальери, о которой Бухин имел весьма смутное представление, разговор снова повернул в нужное ему русло – к личности покойной певицы и отношениям в труппе. Кто, когда, с кем, как… Он был более чем уверен, что смерть оперной дивы напрямую связана с кем-то из труппы, скорее всего, с ее любовником – Савицким.
– И что же, – спросил он, – после своего прихода в театр она сразу получила первые роли?
– Партии, – поправила его завтруппой. – Ведущие партии.
– Конечно нет. – Тамара Павловна придвинула поближе к Саше вазочку
Лина Кавальери (1874–1944) – итальянская оперная певица, выступавшая на знаменитых оперных сценах мира в паре с самыми выдающимися исполнителями – Э. Карузо, Т. Руффо, Л. Мураторе – и известная больше не своим музыкальным дарованием, от природы небольшим, а красотой и артистизмом.
