запутавшись ими в складках меха, а ручками крепко держась за его пояс. Но, когда очень интересный рассказ исполина привлёк внимание и малыша, он и выглянул из-за надёжного укрытия.
– А это тогда кто же? – недоумевал профессор, сняв очки и прищурившись, приблизился к младенцу почти вплотную. Настолько вплотную, что тот протянул свою ручку к кипе волос подошедшего и с чпоком выдернул из них прилипшее лакомство.
Не успели все и глазом моргнуть, как ребёнок запихал леденец в рот, лишь смачно выплюнув обёртку.
На его лбу, как на глобусе отчётливо проступало родимое пятно в виде полуострова Крым, подсвеченное внутренним флюром костей.
– Значит, действительно именно он забрал себе этот меченый полуостров…
– Мда… Причём, заметьте, без всякого референдума…
– И никто не сможет теперь забрать Крым у Гарика? Даже Вы?
– Даже если бы мог, то не стал бы этого делать. Пусть все спасибо скажут, что Гарик ещё и Аляску не забрал на свой глобус! Такие родимые пятна никто добровольно не отдаёт. У меня, например, под сердцем пятно в виде Кубы спряталось… А ещё и Сахалин в самой ж… Ой, да что мы стоим-то? Пора передать ребёнка под опеку родне.
– И что же, мы вот просто так оставим малыша на крыльце перед их дверями?
– Да, Вы правы, Миледи! Надо его во что-то упаковать! – профессору на глаза попалась обёртка от съеденного Гариком чупа-чупса, но он отверг эту идею. Как и отверг неожиданно обнаруженный рояль в кустах. Ситуация разрешилась, когда заговорщики случайно заметили на мусорной куче коробку с использованными шприцами.
– В конце концов, мы наконец-то нашли идеальный конец своим поискам! Никто и не узнает о такой нелепой детали в биографии Гарика Потного! – философски изрёк Драчкандорф, высыпая содержимое коробки обратно в мусорку. Но он не заметил лишь один маленький шприц, залезший в складки.
– Ааа… Могу я на прощание поцеловать малыша? – растроганно пробасил, срываясь на фальцет, Подсос и склонился над ним, щекоча волосьями своего лица. Ребёнок от неожиданности громко чихнул, и великана как сдуло. Он как стоял, так и сел на свою пятую точку. А Гарик повис на бороде Драчкандорфа.
Тот прижал его к груди, переложил в коробку и понёс к дому мудаглов, переступая через всхлипывающего друга. Ребёнок от счастья заливался смехом, обильно орошая из своего ссущего краника несущего. Малыш инстинктивно готовился к предстоящим схваткам с Миром. С Миром, который мог спать спокойно, лишь когда спал этот малыш.
Никто ещё не знал, что уже через пару часов этот Мир пронзит нечеловеческий вопль его тётушки Пэрдуньи Дуремар, которая обнаружит у своих дверей вместо крынки молока ребёнка в коробке из-под использованных Шприцов с чупа-чупсом в зубах, залихватски запивающим то самое молоко, оставленное по нерадивости Молочника рядом с этой коробкой.
Никто не знал, что последующие несколько лет кузен малыша, недоросток Дупл будет постоянно издеваться над ним, тыча всем, чем попало всюду, куда попало. И единственной
