улыбнулся, огладил рыжеватую бороду и сказал Мотре:
– Ты, синица, не велика птица, да сметливица.
Ныне Мотря вместе с Аниськой на клиросе в Троицкой церкви поет. И голос у нее тоже красивый, бархатистый такой. А поскольку она сметливая, Алексей и Анна отдали ее в школу. Мотря два класса в ней закончила, читать умеет. Молится по книгам, читает вслух для всей семьи акафисты и жития святых. Вот…
А четвертого февраля девятьсот десятого года Анна Петрина родила еще двух девочек – двойняшек. Назвали их Марией и Агафьей. Только Машенька вскорости скончалась. А Ганя жива, хоть и слаба здоровьем. Сейчас за ней присматривает сестрица Матреша. Внимательная, исполнительная девочка. Только напугана очень. С детства, с пяти лет. Это наш урядник Мотрю напугал – побил при ней палкой ее маму, Анну. Ну и случилось что-то с девочкой. С тех пор у нее руки трясутся. Она даже рукодельничать не может.
– Господи, помилуй! – округлив глаза воскликнула маменька, моя маменька. – Грех-то какой, праведницу обижать… Что ж это урядник так распалился?
– Обличила она его при всем честном народе. Он, ржавая его душа, деньги берет с простых людей. За устройство дел всяческих: ну там спор какой решить или порядок где навести, так он берет сторону того, кто ему денежку дает. А то, что она праведница… Кто об этом знает? Ее больше знают как «бабу с вывихами».
– Это как?
– Ну, думают, что Анна не в своем уме…
– А она что?
– Она-то? Юродам молва как овцам трава. Съедят и не заметят.
– А какая молва бывает о юродивых?
– Мир о них так судит: «Все люди как люди, живут себе, Богу молятся, добрые дела делают, а юроды дурака валяют».
– Разве это плохо, когда люди добро стараются делать, когда хорошей молвы о себе хотят? – с сомнением спросила я Василия Афанасьевича.
– Сурьезный вопрос, егоза… э-э… Елизавета Флоровна! Да, люди, конечное дело, хотят после себя добрую память оставить. Только как оно порой бывает? Смотришь на некоторых таких, добреньких… Они и смиренные вроде, негордые. Все хорошо, пока кто-то на них клеветать не начнет. Тогда они так переживают, что грехи себе наживают. Раздражительность, гневливость… Добрые дела не ради доброй молвы надо делать. Господь сказал, что, если ты творишь милостыню, «пусть левая рука твоя не знает, что делает правая».
– Это как же? – заерзала я. – Как же? Я сама руками управляю, знаю, чего они должны делать.
– Любезная Елизавета Флоровна, – по-учительски заговорил Карпуня-книгочей. Взял чашку с чаем и, отхлебнув глоток, продолжил: – Расскажу я вам простенькую историю. Дело было так. Лет двадцать тому назад были в нашей губернии пожары. Страшные, жуткие пожары. Помнишь, Акулина Трифоновна?
– Помню, как не помнить, – вздрогнула маменька.
– Ну вот, после этих пожаров несчастные погорельцы по всему нашему уезду ходили. Помогали им люди как могли. И вот решили богатеи нашего села Ялтуново помочь им. Собрали одежду, еду. Как раздавать?
