style="font-size:15px;"> Эхе-хе… Старец Григорий Анну Петри-ну под лавку загнал… А смирение, душу спасающее, откуда берется? Из-под лавки! Из послушания. Анна, слушаясь старцев, не просто так юродствует. Она, смиряясь, сама спасается и других спасает. Вот, к примеру, на свадьбах пьяной притворяется. А для чего? Совесть Анна расшевеливает у тех, кто на свадьбах пьет да буянит. А бывает, она пьяной притворится да под лавку заберется. Лежит там и молится, чтоб на свадьбе меньше пили и буянили, и опять же, чтоб у людей непотребных совесть расшевелить. И сколько случаев было, когда пьяницы-дебоширы вразумлялись и в церковь начинали ходить, грехи замаливать. А что про нее скажут, про то Анна не думает.
Конечное дело, люди хотят, чтобы их добрым словом поминали, чтоб, понимаешь, похвалили… А юродивые бегут от похвалы. Христос в Своей земной жизни что претерпел? Насмешки, побои да мученическую смерть. И юродивые по Христовым стопочкам идут… Так что, Акулина Трифоновна, не ищи славы, но и не скорби, когда тебя обесславят. Всему радуйся, за все Бога благодари.
– Так только праведники поступать могут, – грустно-задумчиво сказала маменька, а потом продолжила: – А я что? Живу, копаюсь в огороде, как жук навозный.
– Знаешь что, Акулина, подай-ка мне Новый Завет.
Маменька достала книгу с полки и подала. Василий Афанасьевич нашел в ней нужную главу и крякнул:
– Кх-м… Ты вот чего… Делаешь добро странникам, кормишь их. Слыхал я, что ты больным помогаешь. Ну и хватит с тебя. Вот послушай-ка Христовы слова: «Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».
Маменька, слушая Карпуню-книгочея, всплакнула. Плакала неслышно, не утирая теплых, милых слезинок. А старец вежливо отвернулся от нее и стал смотреть в окошко, за которым от солнца искрился, как рождественская риза священника, снег, а в неисчислимых снежно-солнечных искорках отражалась Божия слава…
Глава 2
Мужичок-лесовичок
Другой старец, Григорий Томин, наставлявший Петриных, стал захаживать в наш поросший мхом лесной домик немного позже Василия Афанасьевича, к концу девятьсот шестнадцатого года. Маменька была уже наслышана о нем. Сказывала, что родом Томин был из деревни Сявель. А в нескольких верстах от нее, на берегу реки Цны, Никольский монастырь стоит. Красавец монастырь, статный, как богатырь. Стоит, оберегает святорусский простор.
Григорий был в этой обители трудником. Еще в юности там подвизался. Сначала отец-то, Артамон, не пускал
