Я вспоминаю: был сон, и там был какой-то гул. Я снова видела сон – после всех этих лет!
– Я чуть-чуть нездорова. Задремала и не слышала звонка. Простите.
Мне немного неловко, я даже не попыталась приподняться в кровати, лежу, как лежала. Шарлотта явно взволнована, но вообще она не из тех, кого легко вывести из равновесия. Именно поэтому я ее и наняла. Шарлотта младше меня, ей под тридцать. Она все время подрабатывает – официанткой в разных кафешках, кассиршей в каком-то кинотеатре – все в таком роде. А дважды в неделю приходит ко мне. Мне нравится Шарлотта. Ее коротко стриженные иссиня-черные крашеные волосы, ее остойчивая фигура, пестрые татуировки, сальный юморок, истории о ее маленьком сынишке. Настоящем сатаненке, как она его называет.
Если Шарлотта нервничает, значит, я выгляжу, мягко говоря, не очень.
– Может, вам что-то нужно? Может, сходить в аптеку или еще чего?
– Спасибо, все, что нужно, у меня есть здесь, в доме, – рапортую я.
Голос мой звучит немного комично, как у робота, я и сама это чувствую, но ничего не могу поделать.
– Вы мне сегодня не нужны, Шарлотта. Следовало бы вас заранее предупредить. Извините.
– Да без проблем. Еда в холодильнике. Может, с собакой погулять перед уходом?
О господи, собака! Сколько же я тут пролежала?
– Было бы здорово. И дайте ему заодно что-нибудь поесть, хорошо?
– Окей.
Я натягиваю одеяло по самый нос, давая понять, что разговор окончен.
Шарлотта медлит в дверях, явно прикидывая, точно ли меня можно оставить одну, решает, что можно, и уходит. Слышу, как она возится на кухне, пока кормит Буковски. Обычно я люблю, когда в доме какое-то движение, жизнь, но сегодня мне не до того. Я лежу в темноте, среди подушек и одеял, пытаясь забыться, но понимаю: сегодня ночью мне не уснуть.
Лежу в темноте и думаю о самом черном дне в своей жизни. Вспоминаю, когда хоронили сестру, я даже не могла плакать и не чувствовала никакой «скорби». Все мое существо поглотила одна мысль: почему? В голове не было места ни для чего другого, только это одно: почему? Почему? Почему? Почему умерла именно она?
Чувствовала, что этот же вопрос задают мне и мои родители, и друзья Анны, ее коллеги и вообще все, кто присутствует на похоронах: ведь я же была там и должна была что-то знать. Что, черт возьми, там на самом деле произошло? Почему именно Анна должна была умереть?
Помню, как люди плакали, когда бросали цветы на гроб, сморкались в платочки, поддерживали друг друга под локоток. Все мне казалось каким-то ненастоящим, странным, искаженным. Звуки, краски, даже ощущения. Пастор, почему-то сильно растягивающий слова. Люди, как в замедленной съемке. Венки из роз и лилий, но бесцветные, как в черно-белом кино.
…Вот черт, цветы! Мысли о них вернули меня в настоящее. Сажусь в кровати. Забыла попросить Шарлотту полить цветы
