длинный гудок, и сердце забилось. Пытаюсь дышать спокойно. Убеждаю себя, что поступаю правильно. Несмотря ни на что, надо довериться полиции. Предоставить ловить убийцу профессионалам. А начатую рукопись засунуть поглубже в нижний ящик письменного стола или лучше вообще выбросить и забыть.
Второй гудок, бесконечный, мучительно длинный.
Волнуюсь, как перед экзаменом, с трудом перевожу дыхание. Вдруг засомневалась: а что, если они мне опять не поверят, как тогда? Я мысленно заметалась, но вдруг там снимают трубку, и я слышу женский голос. Я сразу узнала ее.
Андреа Брандт из отдела убийств. Она мне не нравится, и я ей не нравлюсь. Решимость моя пошатнулась.
– Алло, – тянет она нараспев, и, поскольку я никак не начну говорить, в голосе уже чувствуется легкое раздражение.
Я собираюсь с духом.
– Добрый день. Могу я поговорить с комиссаром Юлианом Шумером?
– У него сегодня выходной. А с кем я говорю, простите?
К горлу подкатывает комок, не знаю, что делать, довериться ей – как назло именно ей! – или перезвонить еще раз.
– Я по поводу одного старого дела, – наконец говорю я, делая вид, что не услышала ее вопроса.
Я еще не готова назвать себя. Пока не готова.
– По поводу одного убийства, которое произошло лет десять назад.
– Да-да?
Чувствую, как она навострила свои полицейские ушки, и мне хочется отвесить себе оплеуху за то, что не смогла как следует подготовиться к разговору. Вечная моя импульсивность – и, как назло, именно сейчас.
– Что бы вы сказали, – начинаю опять я, – если бы выяснилось, что через десять с лишним лет всплыли новые свидетельские показания. Показания того, кто думает, что сможет опознать убийцу.
Андреа Брандт сориентировалась мгновенно.
– И этот свидетель – вы? – спрашивает она.
Черт! Может, выложить все карты на стол? Никак не могу решиться.
– Если вы хотите дать показания, то можете приехать в любое время, – добавляет она.
– А как часто раскрывают такие старые дела?
Чувствую, как женщина на другом конце линии подавила тяжелый вздох, и пытаюсь представить, сколько в ее карьере было таких звонков, из которых в конечном итоге не вышло ничего конкретного.
– Точные цифры я вам назвать не могу, фрау… – она делает паузу.
Милые полицейские хитрости. Я ничего не сказала. Выдержав на мгновение неприятную паузу, она предпринимает еще одну попытку выяснить мое имя.
– Нередко бывает, что старые дела, так называемые «глухари», удается раскрыть с помощью ДНК-данных – это своего рода генетические отпечатки пальцев, – сообщает мне она. – Эти данные и по прошествии десятилетий остаются абсолютно надежными.
В отличие от свидетельских
