оно уже в архиве, – невозмутимо ответила мне заместительница начальника, в то время как Борис Игнатьевич обмахивался платком и старательно перебирал бумажки на столе.
– Ну так достаньте его из архива, – начинал всерьёз злиться я.
– Мы не можем.
– В смысле – вы не можете?
– Ну, там надо будет искать, – покраснела женщина.
– Ну так ищите! – рявкнул я. – А дело Волковской? Тоже в архиве?
– Нет. Оно должно быть тут. – Нонна Никодимовна жалобно посмотрела на начальника.
Борис Игнатьевич сделал вид, что не заметил её взгляда, и в третий раз перебрал стопку папок на столе.
– Где – «тут»? Тут на столе? Тут в шкафу? Тут под тумбой? – указал я пальцем на стопку папок, подпирающих тумбочку.
– М-м-мы найдём сейчас. Вы пока посидите, чаю попейте, – наконец подал голос Борис Игнатьевич.
– Да я уже опился чая, пока вас ждал! Вы время видели? Уже практически обед! – выпалил я, даже не пытаясь скрыть раздражение.
– Ну так сходите пока пообедайте, – заискивающе предложил начальник. – А мы поищем. – Он посмотрел на Нонну Никодимовну с упрёком.
– Тут ресторанчик на площади недавно открылся, – поддержала Бориса Игнатьевича женщина.
Я посмотрел на начальство местного Комитета и понял, что если сейчас не уйду, то устрою здесь большой скандал с вызовом проверки из столицы.
– Вернусь через два часа, – процедил я.
Площадь опустела, даже голуби исчезли. Небо затянулось грозовыми тучами, в воздухе повисла духота. Я медленно пошёл в обход площади к ресторанчику. С названием хозяин мудрить не стал, назвал его просто «Смена». Ресторан «Смена» на площади «Смены». Мадан – город сюрреализма в действии.
В лицо дохнуло ветром. Сначала ласково, почти нежно, но уже следующий порыв выбил злость из мыслей. Крупные капли посыпались с неба и уже через минуту превратились в потоки. По площади потекли ручьи. Я продолжил медленно идти. Вода стекала по лицу, стучала по плечам. Странный город. Расхлябанный, тихий, уютный. Я прошёл мимо ресторана и зашёл в гостиницу, поднялся в номер, переоделся в сухое и обнаружил, что повесить мокрую одежду некуда. Пришлось искать портье, потом ждать, когда найдут сушилку, и только после этого тащить её на второй этаж и устанавливать в номере.
Только я собрался пойти на обед, как зазвонил телефон. Я взял трубку с мыслью о том, что, наверное, погорячился и дела в местном Комитете не так плохи. На том конце Борис Игнатьевич нервно дрожащим голосом, сообщил что в кафе «Над Фрешерским водохранилищем» произошло убийство. Лишь спустя минуту я понял, что это кафе Волковской. Ещё несколько секунд мне понадобилось, чтобы осознать сказанное.
Дождь лил как из ведра. Я выпросил у портье разрешение на пользование чёрным ходом и выскочил оттуда сразу в машину. Через десять минут я уже стоял возле входной двери в кафе Волковской и, с
