в порядке в отделении, – холодно ответила Нонна Никодимовна.
– Настолько в порядке, что за двадцать минут до конца рабочего дня Комитет пустует? Сколько вы искали дело, которое находится в работе? Почему никто не появился ни на месте убийстве, ни в больнице?
– Туда же вы поехали. – Женщина покраснела, потом побледнела, а потом пошла пятнами.
– Я не отношусь к вашему штату. Дело Волковской до этой минуты находилось исключительно в вашем ведомстве.
Нонна Никодимовна промолчала в ответ.
– Вам придётся навести порядок в отделении, иначе этим займётся столичный Комитет.
– Не угрожайте мне! – взвизгнула заместитель начальника.
– Я не угрожаю, я предупреждаю. – Я взял со стола папку. – А где дело Миляева?
– Ещё не нашли.
– Ну так найдите! И побыстрее, пожалуйста!
– Это Волковская? – неожиданно спросила Нонна Никодимовна.
– Что Волковская?
– Убила кого-то в своём кафе.
– Почему вы так думаете? – теперь я посмотрел на женщину с любопытством.
– Она волшебница. И это её кафе. – Нонна Никодимовна жадно вглядывалась в меня.
– Вы полагаете, что она единственная волшебница в городе?
– Нет, но она единственная, кого было приказано отпустить после совершения доказанного волшебства.
– Это все аргументы?
– Нет. Мы все знаем, что в кафе Миляева запрещено входить сотрудникам Комитета. Каждый, кто приходит к нам работать, сталкивается с давлением, которое исходит от здания. У некоторых даже возникают панические атаки. Лично я до работы в Комитете бывала в том кафе почти каждую неделю, а теперь не могу даже подойти к нему.
– Этот запрет был наложен ещё на этапе утверждения документации на строительство, – я развёл руками. – Но механизм барьера мне тоже интересен. Значит, вы говорите, что до поступления на работу в Комитет вы могли спокойно посещать кафе, не ощущая никакого дискомфорта?
– Ни малейшего. – Женщина смутилась.
– Что же. Это интересно, но, боюсь, может не иметь отношения к сегодняшнему убийству. До свидания, Нонна Никодимовна.
– До свидания, Фёдор.
«Всё чудесатее и чудесатее», – думал я, пока медленно шёл через площадь к гостинице. Не зря Филипп Миляев посвятил жизнь изучению магии и её проявлений. Я даже не слышал о таких хитроумных заклятиях, которые способны определить место работы. Солнце скрылось за крышами, а людей на площади прибавилось. Снова заиграла музыка – теперь это была молодёжная группа из двух гитаристов, аккордеониста, ударника и скрипачки. Вокруг них собралась толпа, люди водили хоровод и подпевали, дети танцевали внутри хоровода. Я невольно заслушался.
Золотая ниточка, родниковая,
Узелок на узелке.
Всё ведёшь ты меня, непутёвого,
По
