Страдания их обременяли ожоги, обезвоживание, рваные раны, переломы костей и просто шок.
Мне вручили поднос с бумажными стаканчиками, наполненными водой с раствором для регидратации, и велели их раздать только что прибывшим. Функции мои были нехитрыми, но лучше уж исполнять такие, чем никаких.
– Спасибо, мэм. – Блондинка покорно взяла бумажный стаканчик с моего подноса и посмотрела вдоль рядов стульев на врачей. – А вы знаете, что с нами будет дальше?
На стуле рядом с ней заерзал пожилой мужчина. Его почерневший левый глаз почти полностью заплыл, а кровь, запекшаяся вокруг носа, ясно свидетельствовала о том, что его совсем недавно одолевало сильнейшее кровотечение.
– Нас отправят в лагеря, полагаю. Знал бы наперед, что меня здесь ждет, остался бы там, где был.
Слово «лагерь» имело в данной ситуации совершенно безобразно-негативный смысл, и было очевидно, что разговоры, подобные тому, что затеял сейчас старик, никому не помогут, и их следует на корню пресечь.
Я протянула старику поднос с бумажными стаканчиками.
– Выпьете, сэр? Напиток, несомненно, восстановит ваши силы.
Боже! Я сама себе поразилась! Мой голос прозвучал точь-в-точь как голос моей матери в ее врачебной ипостаси – слащаво-елейно и чрезмерно энергично.
Он презрительно фыркнул и, поморщившись, скрестил на груди руки.
– Ты не медсестра. Медсестры в таких нарядах, как твой, не щеголяют.
В его словах были обидный смысл и подначка, и все же я ему улыбнулась. И тут же призналась:
– Вы совершенно правы. Я не медсестра. Я всего лишь волонтер на побегушках.
Он вновь фыркнул, на этот раз энергичней прежнего. В ноздре у него булькнуло, и снова полилась кровь.
– О черт!
– Отклоните голову назад, – велела ему я и огляделась в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы остановить кровь.
Молодая женщина немедленно взяла у меня поднос со стаканчиками.
– Ущипните себя за переносицу… – посоветовала я.
– Да знаю я, знаю. Не впервой.
Он все же сделал так, как я ему предложила.
Бледный мужчина в потрепанном деловом костюме, что сидел в коридоре почти напротив, поспешно снял свой галстук и протянул его мне. Линзы его очков были в трещинах, а глаза казались почти остекленевшими.
– Спасибо. – Я прижала шелковую ткань к носу старика и проговорила: – Самая красивая повязка, которую я когда-либо имела удовольствие использовать.
Старик взял у меня галстук и, уставившись в потолок, обронил:
– Пытаешься отвлечь меня.
– Не без того. – Я, наклонившись вперед, вгляделась ему в глаза. – А вы о чем хотели бы поговорить?
Он поджал губы, подумал и наконец заговорил:
– Ты вроде бы здесь уже давно, так что представляешь, что к чему. Вот и расскажи
