предназначенных для употребления этого напитка.
Он уселся рядом со своей возлюбленной на диван, совсем почти вплотную, так, что почувствовал через материю брюк теплоту её упругого бедра. Наполнил оба стакана, а бутылку поставил на журнальный столик. Подняв свой стакан, Свин сказал:
– Я пью за тебя, прекрасная Луна-Яичница. За то, чтобы ты почувствовала, наконец, как я люблю тебя!
Луна-Яичница кокетливо улыбнулась, её глаза, глубокого сапфирового цвета, заискрились волшебным блеском, и она ответила томным шёпотом:
– Я не верю тебе, Свин. Ты жмёшься, как подросток. Я не вижу страсти, покажи мне свою любовь!
И при этом она повернула своё прекрасное лицо к Свину и приблизила нежные алые губки совсем близко к губам нашего героя, так, что он почувствовал на своей коже её влажное дыхание.
Теперь Свину оставался всего один ничтожнейший шаг – подвинуть свои пересохшие от волнения губы на пару сантиметров к губам своей возлюбленной. И он сделал это. И слился с Луной-Яичницей в страстном поцелуе.
Её быстрый язычок нежно, но настойчиво скользил по закоулкам его рта, доставляя Свину несказанное удовольствие. И наш герой страстно захотел Луну-Яичницу. Сарделечный член его разбух, и стало ему тесно в его семейных трусах. Одна пухлая Свинова рука осмелела и скользнула по упругой груди Луны-Яичницы, другая, ещё более осмелев, стала забираться по скользким чулкам к ней под платье.
Наш неловкий герой долго возился с застёжками платья поварихи, а потом с крючками её изящного чёрного лифчика. Но наконец ему удалось обнажить свою возлюбленную. Последней деталью были её изящные чёрно-кружевные трусики, которые Свин стянул зубами, и тут же с жадностью принялся лизать её нежно-солоноватую промежность, захлёбываясь слюной и иногда попадавшими в рот жёсткими лобковыми волосками.
А потом юная повариха быстро стащила со Свина пиджак, галстук и рубашку, уложила его на диван и стянула с него ботинки и брюки.
– Лежи, Свинчик, спокойно, – ласково прошептала она, спустила до колен его немереные, в розовый горошек трусы и взяла в рот его весь уже мокрый сарделечный член. Луна-Яичница сосала его умело, и Свин даже начал подвывать от блаженства.
А потом Свин занимался с Луной-Яичницей любовью на канапе. Его возлюбленная получала явное удовольствие, хотя иногда постанывала: «Ох, Свинчик, повернись на бочок, не надавливай на меня так! Ох, какой ты тяжёлый!»
От излишнего волнения Свин кончил довольно быстро и стал из-за этого переживать. Но прекрасная повариха успокоила его:
– Не горюй, Свин, всё было просто чудесно.
* * *
Луна-Яичница осталась на ночь, поэтому утром Свин проснулся в своей холостяцкой, хотя и двуспальной постели не один, а в объятиях своей горячей любовницы. Она сладко потянулась и молвила ангельским голоском:
– Доброе
