птенцу прямой путь на волю. Пернатый гость заметался, Алексей вскочил на подоконник, сбив пару цветочных горшков. Земля посыпалась на пол, листья разлетелись, но это было не важно: «Закрыть, закрыть окно», – думал он, судорожно ища ручку. Воробей, оправившись от шока, вновь устремился на волю.
– Нет! Нет, пожалуйста, не надо! Нам же было хорошо вместе! Куда же ты собрался, дружок? Зачем хочешь меня оставить? – приговаривал Лёша, одной рукой пытаясь закрыть непослушное окно, а другой – поймать летающего нахала. И вот ему показалось, что он что‐то схватил этой второй рукой! Да-да – будто бы тёплое тельце и маленькие крылышки, стремящиеся раскрыться.
– Есть! – радостно прокричал он. – Попался, дорогой! Теперь не улетишь!
Алексей, не глядя, рванул рукой вниз.
Раздался треск, и в следующую секунду что‐то больно ударило его по голове. В глазах потемнело, и комната поплыла. В ушах зазвенело, ноги подкосились, и, не в силах устоять, он рухнул на пол. Воробей чирикнул и улетел. Багетина вместе с занавесками, которые он по ошибке принял за трепещущие крылышки, ударила его ещё раз, и он «выпал из жизни».
Глава 6. Выход
…Алексей очнулся на огромном валуне. Оглушённый и прибитый багетиной, он лежал, раскинув руки, и смотрел в небо. Немного придя в себя, Лёша сел и огляделся. Успокоившееся море ворчало, шумело, но уже не злилось. Буйство волн закончилось, свирепство стихии сошло на нет, вода присмирела перед сидящим на валуне покорителем её могущественной силы. Алексей вскочил на ноги. «Где она? Марина же только что была здесь?!» – подумал Лёша, озираясь по сторонам.
Не жалея своего голоса, он позвал её и заметался по маленькому клочку суши, совсем как недавний воробей. Волны были глухи и лишь шумели в ответ на его истошные вопли.
…Марина ничего не слышала, хоть и была рядом. Девушка была теперь глуха, как тетерев, и нема, как рыба. Красавица сидела на отмели и любовалась закатом. Алексей увидел её и остановился как вкопанный. Боясь, что безумная гонка начнётся вновь, он долго не решался приблизиться. Наконец, морально приготовившись ко всему, он сделал пару шагов, присел совсем рядом и обнял её за плечи. Девушка не шелохнулась, она всё так же смотрела вдаль, как‐то очень грустно. «Откуда такая скорбь?» – подумал Алексей. И вдруг – будто из ниоткуда – посреди ясного, погожего, тёплого летнего вечера на них налетел жуткий ветер, пробирающий до самых костей, холод ворвался в души и посеял страх, ужас и понимание того, что произойдёт сейчас, осознание, что ему, этому леденящему душу холоду, уже ничто и никто не сможет помешать. Это стало ясно, как уже свершившийся факт и то, что ни к чему старания, мольбы и прочие ненужные действия. Это должно было произойти и было необратимо. И это началось. Марина стала превращаться в ледяного идола! По-садистски медленно и будто бы нехотя, холод стал овладевать её телом. Отвоёвывая и замораживая навек клетку за клеткой, он с каждой секундой веско и грубо заявлял, кто отныне хозяин этой красавицы. Марина всё так же неподвижно сидела
