не было уже никаких сил! Он старался растолковать жене, что риск-то не очень и велик, что уезжает он совсем недалеко и максимум на полгода, но зато потом заживут они как короли! С хорошими бабками на счету и, невероятное счастье, в своей собственной квартире!..
Так что Настя, как и свёкор, суженого своего отговорить не смогла…
***
Ночью накануне отъезда Лёху разбудила забарабанившая по гулким оконным отливам разгулявшаяся осенняя непогодь. Она буйно стенала порывами ветра, царапаясь в окна голыми ветвями деревьев, и даже подвывала негромко в вентиляционных трубах их нового с Настей пристанища, будто тоже желала упредить его от опрометчивого шага. Понимая, что уже вряд ли заснёт, он встал, зажёг сигарету и с трудом приоткрыл разбухшую фрамугу окна. За шумным осенним ненастьем как-то особенно остро чувствовалась настороженная человеческая тишина, которую изредка нарушали бредущие неизвестно куда редкие неприкаянные машины. Ни одного светящегося окна в обозримой округе, ни людских голосов, ни лая собак. Будто вымерло всё… Сама собой накатила беспричинная тоска, а сердце стиснула тревожная боль: «Что-то из его затеи выйдет? Не слишком ли он замахнулся на сталкерскую удачу? Знать бы хоть приблизительно, что ждёт его там, в Зоне…»
Так он и простоял истуканом до самого утра, успокаивая себя горьким никотином сигарет да созерцанием бледных в свете тусклого уличного фонаря и рябых от дождя и ветра лужиц…
На автовокзале Настя протянула ему новую серебристо-никелированную фляжку с тиснёной армейской кокардой на кожаном чехле и прошептала с вымученной улыбкой:
– Там коньяк, французский, подруга одолжила.
У Лёхи от навалившейся жалости к ней оборвалось сердце. Он поцеловал жену в солёные от слёз губы и, неловко спрятав подарок за пазуху, с тяжёлой душой поторопился в старенький раздолбанный «Икарус», который отправлялся в Беларусь, к отцовскому другу дяде Коле Козелу. Заняв своё место, отъезжающий отодвинул застиранную оконную занавеску и бросил последний взгляд на посадочную платформу. Настя стояла с распущенными волосами, горестно, по-старушечьи, опустив плечи, и смотрела на автобус печальными, полными слёз глазами. Лёхе ещё сильнее стало не по себе. Он почувствовал себя предателем, который в самый тяжёлый момент боя оставляет своего раненого беспомощного друга одного, и тому не будет никакого спасения от многочисленных врагов.
А ещё ему подумалось в этот момент, что он видит свою половинку в последний раз…
***
Дядя Коля ждал своего названного племянника на пыльной мозырской автостанции. Давненько же они не общались с его отцом! Лет двадцать, наверное. А ожидаемого гостя он помнил лишь светловолосым и очень любознательным подростком. Старший Кудра последние лет пять, пожалуй, вообще не выходил на связь. Да и как перед пенсией по гарнизонам разъехались, так больше и не виделись с ним. Но вот видишь, как судьба повернула, и сослуживец
