выбрав боль,еще одну получишь.
И что бежать? Бери,
что выпало до слов,
до обещаний. Мысль —
не только ноль и кукиш.
Смотри сквозь даже то
сгущенье атмосфер,
которое даёт звезду через столетье,
как-будто сок сосны —
в волну – в систему мер —
и выточен янтарь,
рождая междометья.
«Как будто включенный компьютер…»
Как будто включенный компьютер
меняет осени картинки
гремят вороньи поединки
за плесень хлебную приюта.
И разворованы ветрами,
звенят разбуженные ветви,
листва над пестрыми дворами
плетёт ковры на километры.
Блеск мокрый, трепеты последних,
болтание на ложноножке,
и раскулаченные бредни
рябин, слоёные подстёжки
дорог, – ну как пирог на праздник!
Сегодня сердца именины!
Блистают щедрые картины
и рад взволнованный проказник!
Паук от спеси не зарделся —
висит под козырем подъезда,
крестом наспинным молит место
оставить – здесь он зиму грелся.
«Поймать разноголосицу дорог…»
Поймать разноголосицу дорог
одну не выбрать – отрешиться в праве
желаний.
В небе лишь прочесть, кто Бог,
чтоб не пойти, как быдло, на закланье.
Но рубит холод щупальца любви,
и вспомнишь свет,
палящий жарко сердце…
И день, и ночь в закатной всё крови…
Что делать, раз не успеваю к дверце,
держащей света сноп над головой
и голубя в тревожном всплеске марта?!.
Друзей уж нет. Очнется кто живой?..
Лишь мертвый шелест в резвой тьме азарта.
«На людной улице, что вечной пляской фар…»
На людной улице, что вечной пляской фар
готова паковать большие интересы
и перекрашивать, как стены, тротуар,
и бросить к телевизору на кресло
обдумать жизнь, как замкнутых колец
светящуюся череду восторга,
как пламя сердца и прыжок сквозь стресс
в объятья мага, трижды полубога.
Мечтаний шествие в конический предел
за сворами огней в реликтовой корзинке —
как пойманное чудо на гвозде,
пришпиленное к породненной стенке.
Мечтаний волшебство – на палочке ландрин —
фонарный постовой, смотрящий за востоком, —
не пропустить восход в агонии восторга,
как разгорающийся в новый год камин.
«Всё еще может быть! А я крылья сложила…»
Всё еще может быть! А я крылья сложила
Когда? За пятьдесят, жизнь пролетела,
как одинокий журавль в небе – каменистая жила, —
как-то взлетел без мозгов по краю предела.
И развлекайся:
