за предложение, но я пас, – ответила женщина.
– К сожалению, я вынужден настаивать, – ответил он и кивнул приятелям. – Берите её.
Спутник женщины поднялся со своего места, и только сейчас Дарвин понял, насколько он крупный. У него были невероятно широкие плечи, огромные руки и крепкий, подтянутый живот. Помимо этого у него недоставало одного уха. В правой руке он держал пистолет, направленный в пол и казавшийся совершенно ненужным: он мог левой рукой схватить марокканца за голову, сжать ладонь и его голова треснула бы, как прогнившая картофелина.
– Тебе мало этих детей? – В гневе у него оказался настолько мощный голос, будто он звучал сразу со всех сторон. Если бы в помещении оставались окна, они бы треснули. – Проваливай!
В нерешительности марокканец сделал несколько шагов назад. Его друзья с интересом следили за тем, чья воля победит и кто отступит первым. Казалось, если Дарвин сейчас встанет между ними, его расплющит от энергии, бьющей от каждого из соперников. Превратит в лепёшку и выбросит в сторону.
– Вижу, у вас и без того плохой день, – ответил марокканец и спрятал белый пистолет за пояс. – Желаю удачи!
С этими словами он развернулся и отправился к машине, а мужчина по имени Чед следил, как те удаляются, и только когда фургон тронулся с места, позволил себе опуститься обратно за стол.
– Чёртовы ублюдки… – ворчал старик, продолжая курить самокрутку.
Дарвин не мог слышать стонов и плача студентов в кузове, но отчётливо себе их представлял, и на душе стало совсем тяжело. Он двинулся по направлению к улице, когда его остановил голос Изабеллы.
– Эй, мальчик, – позвала она.
Он развернулся, и их взгляды встретились. Женщина рассматривала его с нескрываемым любопытством.
– Чедди, тебе не знаком этот мальчик? – спросила она.
Её спутник отрицательно покачал головой.
– Это не он играл на пианино в доме семьи Келвин?
При упоминании своей фамилии Дарвин вздрогнул. Месяц назад он играл на рояле на похоронах отца. В тот день в их дом пришло огромное количество гостей, половина из которых оказалась врагами их семьи.
Мужчина с квадратной головой оживился. Казалось, ничто не могло заставить его покинуть грустный купол и проявить любопытство, но это произошло.
– Похож, – медленно ответил он. – Только тот был толстым, а этот нет.
– Может, похудел на улице? – предположила Изабелла. – Как твоё имя?
– Иммануил Розенберг, – мгновенно ответил Дарвин, пятясь к выходу. За прошедший месяц он научился бегать так быстро, что ни одна живая душа не сможет его поймать, если он выскочит за дверь.
– Это точно он, сынишка Эдуарда Келвина. Дарвин, верно? – спросил мужчина.
– Нет, это не я. Не знаю, о ком вы говорите, но это точно не я.
– Надо
