пила лет сто!
Пе́трович действительно не смог сдержать улыбки, глядя на то, как старая женщина остается без всяких на то усилий по-прежнему молодой.
– А они что, – тетушка опять наклонилась к тефтелям, – действительно заканчивают жизнь самоубийством?
– Далеко не все. Многих они отговаривают. У них же есть все: и прогулки по девочкам, и психиатр, и священник. Все, чтобы отговорить. У них даже есть лицензия министерства здравоохранения.
– На что?
– На терапию психических расстройств.
– Ну, дают! А ты им зачем?
– Вот как раз наше министерство здравоохранения и потребовало от них аудит доходов и расходов. Как я думаю, чиновников заботит оборот наркотических препаратов, но они не знают, как подобраться к первичной документации. Вот и придумали такое требование. Я же буду должен дать расшифровку затрат на закупки. Чтобы их подтвердить.
– А ты знаешь (как же без ее любимого кино), что Стивенсона – его экранизировали?
– Да, мне вчера об этом рассказали. Русские.
– Про русских я ничего не знаю, а вот англичане в свое время сделали классный фильм. С Лавом Монтегю. Мы с мужем до войны посмотрели «Божественную леди». Она так шумно прошла. Еще бы, «Оскар». Лав там играл роль капитана. Это потом мы как-то забрели в район вокзала, увидели афишу и посмотрели тот немой фильм про твой клуб. Лав там играл принца Флоризеля.
– Мой клуб… Какой он – мой?
– Дорогой, ты же мне всегда говорил, что, как и у адвокатов, защита клиента – твой первостепенный долг. Так что это теперь – твой клуб.
Последняя фраза прозвучала как приговор. Не зная, куда спрятать глаза после такой точной, но не к такому же столу сказанной мысли, тетушка стала нарезать хлеб, обмазывать его маслом и засуетилась над тарелкой с тефтелями. Пе́трович последовал за ней.
– Да, знаешь, – тетушка не знала, как исправить свою бестактность, и, подбирая остатки соуса кусочком хлеба, сказала: – Я завтра иду в театр.
– На что?
– «Вестсайдская история». Мюзикл. Ой! – Она прикрыла ладонью рот и покачала головой.
– Что случилось?
– Ты знаешь, так говорил Хуберт, в эту задницу, – тут тетушка приподнялась с кресла, похлопала себя по заду и опять села, – еще в детстве кто-то засунул шило. Прости, я тебе сказала про «Вестсайдскую историю» и тут же вспомнила, что мы с ним в Англии смотрели мюзикл по Стивенсону. Даже два мюзикла. Один – про принца Флоризеля, а второй – про доктора Джекила и мистера Хайда. Это был какой-то провинциальный театр, получивший ангажемент вне сезона в самом Брайтоне. Нам понравилось. Там был такой актер, совсем мальчик, он играл Флоризеля и мистера Хайда. Впечатляюще. Но пресса приняла их в штыки. У меня где-то на чердаке – ты же знаешь, я сохранила все привезенное из Англии, – должны остаться газеты с их жуткими рецензиями. Если хочешь, я могу их тебе найти.
Пе́трович встал, обошел стол и обнял тетушку за плечи:
