Величество, – отчеканил капитан.
Ромион снова оглянулся: красный, как рак, капитан был забавным зрелищем.
– А почему?
– Служба, Ваше Величество. И… я ещё молод.
–Тебе двадцать семь, ты старше меня. И ты считаешь, я должен жениться, а ты ещё слишком молод? – Ромион остановился, капитан тоже.
– Ваше Величество, прошу меня простить, если мои слова вас задели…
– Меня не могут задеть твои слова, решения касательно своей жизни я принимаю сам, – усмехнулся Ромион. – Мне просто интересна твоя точка зрения. Итак?
– Ваше Величество, мне жена только помешает служить вам, а вы же, напротив…
– … Сделаю в Сиерне всех счастливыми, если обзаведусь наследником. Ну да, – кивнул Ромион и отвернулся. – Гавин, ты сегодня будешь сопровождать меня на смотринах. Твоя же смена?
– Да, Ваше Величество.
– Там будет много красивых девушек, Гавин, присмотрись.
– Но, Ваше Величество, они же ваши возможные невесты…
– Одна из них, – усмехнулся Ромион. А потом добавил: – И я тоже присмотрюсь.
В королевских покоях Его Величество уже ждал целый штат камердинеров – и Ромион позволил себе окунуться в утреннюю рутину. В это время он мог даже дремать, настолько всё было привычно. К тому же, слуги делали за него почти всё сами, даже одевали. Таковы были традиции, и их Ромион не видел смысла менять – особенно, если благодаря им можно лишних десять минут поспать.
Очнулся он уже умытый, одетый и – слуги с поклонами, отступили – посмотрел на своё отражение в большом, в полный рост, зеркале на стене.
Оттуда на него глянул худенький стройный мальчик лет семнадцати – и то с натяжкой. Светлые, почти белые волосы слуги усердно промывали настоем ромашки и долго потом расчёсывали. Только поэтому волосы сейчас лежали крупными, мягкими волнами и на солнце сверкали золотом. Ромион провёл по ним рукой, поправил выбившийся на лоб не завитый локон и, вздохнув, посмотрел отражению в глаза. Собственно, только глаза о его настоящем возрасте и говорили: ребёнок так смотреть не может. Ребёнок наивен, мягок – Ромион перестал быть им уже лет в десять. Всё остальное – тонкие, мелкие черты, лицо, словно состоящее из прямых линий и острых углов, худоба и низкий рост… Ромион этим пошёл в мать – она тоже была хрупкой, маленькой и некрасивой. Милой, но красавицей её даже льстецы не называли. Однако она была женщиной, и всё это ей шло. Ромиона же на вид делало слабым.
Зеркала не врали, и раньше Ромион отлично понимал, почему девушки не влюбляются в него без памяти. Вот Дамиан – красавец, каких поискать. Всё при нём – и стать, и рост, и лицо яркое, выразительное. Сразу видно: принц. Ромион из-за этого всегда брату завидовал – потому что если поставить их с Дамианом рядом, король Сиерны проигрывал ему по всем статьям. И никогда, никогда об этом не забывал. Впрочем, у Ромиона были другие достоинства.
Корона – не отцовская, со слишком длинными
