Штефан, – устало объяснял Томас. – Людей теперь трудно удивить, трудно докричаться до ребенка, который визжал от восторга на старых представлениях. Ты не сделаешь ничего, что вызовет такие же эмоции у взрослого. Но дай зрителям почувствовать, что «сейчас» может быть «как раньше». Ты даже не обманешь, просто напомнишь, как было здорово ни о чем не думать, есть жирные липкие яблочные пирожки и верить в чудеса. Они придут поверить в них снова, и приведут детей, чтобы поверили».
«Разве мы не для детей работаем?» – спросил тогда еще молодой и наивный Штефан.
«Разве нам платят дети?»
Взрослый и циничный Штефан, снова впавший в хмельную сентиментальность, со вздохом закрыл окно, разделся и лег в кровать. Он уснул, не успев согреть прохладную ткань наволочки.
Проснулся от того, что Хезер легла рядом, вытащив из-под его головы вторую подушку. Обдавала горячим запахом хмеля и корицы, уткнулась ему под ключицу теплым острым плечом и затихла.
Штефан уснул снова и во сне видел, как разворачивается черная спираль города Соллоухайм. От окраин к центру, к крылатому ратгаузу с медными лисом на шпиле. Разворачивается, превращаясь в черного змея с нелепо-кремовой треугольной головой и красными глазами. А потом медленно опускается в ледяное море, оставив только раненую землю под вывороченными фундаментами и черные хлопья, кружащиеся над ней.
Глава 6
О позерствующих и позирующих
Проснулся Штефан от ритмичного визгливого скрипа, раздающегося из угла. Почти минуту выпутывался из теплого одеяла, пытаясь сообразить, когда в Кайзерстате их стали шить пятиметровыми. Одеяло никак не кончалось, а еще оно будто забилось под веки и в горло. Между тем скрип не прекращался и раздражал все сильнее.
– Какого хрена?!
Пол был холодным и шершавым. Штефан, щурясь и ругаясь, распахнул ставни и зашипел, прикрыв ладонью глаза.
Лигеплац уже проснулся – оделся в яркий, отфильтрованный сияющим лазурным небом свет, загалдел, завыл пароходными и заводскими трубами.
Штефан криво улыбнулся загаженной голубями крыше соседнего дома, почти целиком закрывающей обзор и обернулся.
Крыса сидела в деревянном ящике и сосредоточенно грызла его угол. Дыра была достаточно большой, чтобы крыса могла выбраться, купить на ярмарке двухместную крысиную кровать и затащить ее в ящик, не ставя на ребро.
Он никак не мог понять, что Хезер находит в этих тварях.
Разумеется, ни открытое окно, ни какая-то там крыса Хезер не разбудили. Она спала, прижавшись к стене. Одну руку она, кажется, просунула в щель между стеной и матрасом, а другу запрокинула за голову. Казалось, что она обнимает стену.
– Вечно ты обнимаешься со всякой дрянью. Посмотри на эти обои, Хезер, ну как ты можешь, – вяло пошутил Штефан, пристегивая подтяжки.
Готфрид уже сидел внизу, заняв столик
