рядом. Unter den Linden, – отвечал швейцар.
– Это что же такое? Я по-немецки не понимаю.
– Наш бульвар Под Липами. Я давеча вам показывал.
– Ах, помню, помню. Ну, Глаша, поворачивайся, а то будет поздно. Да вот что, хер Франц, закажи, брат, нам здесь в гостинице ужин к двенадцати часам, а то я боюсь, как бы нам голодным не остаться.
– Зачем здесь? – подмигнул Николаю Ивановичу швейцар, ободренный его фамильярностью. – Мы найдем и получше здешнего ресторан, веселый ресторан.
– Ну вали! Жарь! Вот это отлично. Люблю, кто мне потрафляет. Глаша!
– Я готова.
Из-за алькова вышла Глафира Семеновна в ватерпруфе[125] и шляпке, и супруги стали выходить из номера. Сзади их шел швейцар.
Глафира Семеновна и Николай Иванович, в сопровождении швейцара, сошли по лестнице гостиницы и вышли на улицу, прилегающую в бульвару Unter den Linden, и вскоре свернули на него. Был уже девятый час вечера; некоторые магазины запирались, потушив газ в окнах, но уличное движение не утихало. Громыхали колесами экипажи, омнибусы, пронзительно щелкали бичи, вереницами тянулись ломовые извозчики с громадными фурами, нагруженными поклажей чуть не до третьего этажа домов и везомыми парой, тройкой и даже четверкой лошадей в ряд и цугом. Легкие экипажи сторонились и давали дорогу этим чудовищам.
– Вот эта наша знаменитая улица Под Липами, – похвастался швейцар. – Наш Невский перспектив.
– А ежели это у вас на манер нашего Невского проспекта, то зачем же у вас ломовых-то пускают загромождать дорогу? – спросил Николай Иванович. – Смотри-ка, какие фуры! Чуть не с дом.
– А куда же деваться? Ведь это улица. Они едут по свой дело.
– Объезжай по задним улицам. Тут прогулка чистой публики, и вдруг лезет ломовой. Да еще какой ломовой! На саженных[126] колесах и в тройку лошадей! Нет, у нас, в Петербурге, по главным улицам этим дубинам ездить не позволяют[127]. Колеси по закоулкам. Нехороши, брат Франц, у вас насчет этого порядки, нехороши, хоть и Берлин.
– Но ежели ему нужно. Ведь он по делу, – опять повторил швейцар.
– Мало ли что нужно! Мало ли что по делу! Объезжай. Куда ему торопиться! Над ним не каплет. Ведь не в театр к началу представления спешит.
– Но ведь через это доставка товара должна быть дороже.
– To есть как это?
– Да так. Ехать по прямой путь – он сделает больше рейсов и может за провоз взять дешевле! Тут экономи, большой экономи.
– Глаша! Слышишь, как рассуждают! Вот на обухе-то рожь молотят! – отнесся Николай Иванович к жене.
– Да уж известно, немцы. Как же им иначе-то рассуждать! – отвечала та.
– И зачем у вас такие телеги громадные, чтобы их в три и четыре лошади таскать? – дивился Николай Иванович. – У нас телеги в одну лошадь.
– Большие телеги тоже экономи, – отвечал швейцар. – Каждой маленькой телега в одна лошадь нужно один извозчик, и к большая телега в три лошадь тоже нужно один человек. Большая телега везет столько, сколько везет три телега, – и вот два человек, два
