части города. Квартира была маленькая, однокомнатная, с тесной прихожей и неудобным узким коридором, но отдельная. В доме, как и мечтал Кирилл, был лифт. Он работал настолько шумно, что звук двигателя и грохот открывающихся и закрывающихся дверей словно гром прокатывались по всему подъезду. Краешком из окна комнаты были видны верхушки деревьев через дорогу – с высоты пятого этажа другие дома казались лилипутами. А из окна кухни можно было разглядеть Онежскую губу и небольшой островок на ней, заросший березняком. Изредка мимо него чинно, не торопясь, проходили теплоходы, еще реже – баржи с лесом и песком: Кирилл представлял себя на борту, как он отдает команду «Право руля» или сам крутит штурвал, и огромная груженая махина слушается его.
Кирилл любил прислоняться к этому окну и смотреть вдаль, на поблескивающую в лучах дневного света воду, светящуюся будто изнутри, из неведомых голубых недр. Стекло не нужно было очищать от наледи и испарины, как в их комнате в старом деревянном доме. С наступлением зимы на губе встал лед, белый, сверкающий.
Вечерами Лена с особым рвением работала над диссертацией, то и дело отрываясь, чтобы найти на стеллаже, для которого нашлось место в новой квартире, какую-нибудь книгу или покопаться в коробках с картотекой. Она стучала на машинке до самого утра, когда понемногу светало и нужно было ставить чайник и будить Кирилла. Кириллу стук машинки нисколько не мешал спать – даже наоборот, под него спалось лучше. Кирилл не считал дни, недели, месяцы, страницы, а Лена считала. Ровно два месяца и два дня на подготовку текста и перепечатку четырех экземпляров толстенной диссертации. Когда она справилась с этим, то почувствовала огромное облегчение, будто вся задача вмиг разрешилась.
Предстояло еще много работы, но за нее предстояло получить причитающееся достойное вознаграждение: работа в университете, спокойная, без беготни из школы в издательство и обратно. Кирилл к тому времени должен был пойти в школу. Лена цеплялась за эту ниточку, чувствуя, что другой может и не быть. Это заставляло ее бессонными ночами вглядываться в расплывающиеся строчки книг, делать пометки на картонных карточках и, превозмогая себя, нажимать клавиши машинки и двигать каретку.
Кирилл плохо понимал, что происходит. Мама выглядела усталой, ей было не до игр, не до телевизора, который на новоселье подарил им дядя Саша, – небольшой цветной «Электроника». Скромный ужин – и снова за работу. С утра – скромный завтрак и на работу, по дороге сделав крюк, чтобы отвести сына в детский сад, в тот самый, куда он ходил и до переезда.
– Кирюша, я очень-очень занята, скоро всё доделаю, нужно потерпеть, тогда всё у нас с тобой будет хорошо.
– Когда доделаешь? – наивно спрашивал Кирилл.
– Не знаю, но скоро, очень скоро, Кирюша, – отвечала Лена и снова погружалась в работу.
Кирилл помнил день, когда мама защитила диссертацию: она забрала его из садика совсем рано, сразу после обеда. Они молча ехали в троллейбусе. Лена всё время смотрела на часы, боясь опоздать. Здание
