смотрели невнятную американскую комедию, пошел затяжной проливной дождь. У Кирилла с Юрой были зонты: и тот и другой экономили деньги и почти всегда ходили пешком. Таня сразу решила, что пойдет под зонтом с Кириллом. Яна и Юра долго мялись, Юра дико краснел и стал заикаться. Таня грезила театром и мечтала сниматься в кино. Идя с ней рядом под зонтом, Кирилл слышал, как Яна рассказывала о планах поступать на биолога или, на худой конец, стать ветеринаром. Юра в ответ отвечал что-то нечленораздельное и выглядел довольно глупо, хотя Яну это забавляло.
Между Таней и Яной было сходство такое же, как между Юрой с Кириллом. Они дружили, словно назло всем, разыгрывая из себя неприступных зазнаек, маменькиных дочек, а наряду с этим ходили и по дискотекам, и в видеосалон за рынком, менялись кассетами – словом, жили самой обыкновенной жизнью.
Ближе к весне Таня с Яной засели за подготовку к экзаменам, выпускным и вступительным, и выходили гулять всё реже. Как-то Кирилл набрался смелости и позвонил Тане по оставленному ею телефону. Трубку снял ее папа, который сообщил, что Таня очень занята, сидит за учебниками, и гулять ее отпустят только в воскресенье. У Юры с Яной складывалось всё примерно так же.
Таня пригласила Кирилла к себе домой на день рождения. Он упорно отказывался и согласился только тогда, когда поздно вечером его в пустой квартире разбудил телефонный звонок и на том конце провода отец Тани попросил Кирилла не выпендриваться и быть мужиком. Кирилл долго думал, что дарить, даже спрашивал у мамы, которая звонила ему почти каждое утро с телефона в цехе. Лена удивилась тому, что у Кирилла появилась девушка, долго охала, забыв про насущные дела. Ее голос заглушал шум оборудования. Из всего разговора Кирилл понял: лучший подарок – книга, и что, идя в гости, нужно чисто одеться и сидеть за столом ровно, выпрямив спину. «Да-да», – ответил Кирилл и прилег еще немного поспать.
Отправившись после занятий в знакомый с детства книжный магазин, куда он часто приходил с мамой, Кирилл застал закрытую дверь и доски на окнах, скрывавшие разбитые, торчавшие огромными осколками стекла. В другом книжном магазине, кроме учебников и дешевого бульварного чтива, напечатанного на плохой бумаге, не было ничего. Когда Кирилл спросил что-нибудь про театр или балет, продавщица посмотрела на него подозрительным взглядом и тут же проверила, закрыт ли ящик кассового аппарата. «За рэкет меня принимает, неужели я и вправду похож?» – спросил сам у себя Кирилл. Его вопрос к самому себе, должно быть, читался на его лице: пожилая женщина, листавшая детективы, вздохнув, сказала: «Да кому это теперь всё нужно-то! Это за углом можно спросить, там, где самовары скупают».
Под вывеской «Куплю-продам золото, серебро, СКВ, самовары» скрывалось помещение бывшей дворницкой, доверху набитой всяким хламом. В проходах между добром сновал молодой человек в кожаной куртке и с довольно характерной наружностью: «Надо чего?»
– Может, есть книги, театр, балет, – замялся
