как ни одиноко ей было последние недели, Петра все равно не могла заплакать. Потому что глубже всех этих чувств лежало нечто более сильное. Ум продолжал искать способы дать кому-нибудь знать, где она. Однажды она это сделала и сможет сделать еще раз. Пусть ей плохо, пусть она самая презренная из людей, пусть она влипла в самые тяжелые детские переживания, но она не собирается подчиняться Ахиллу ни на миг больше, чем будет вынуждена.
Самолет внезапно вильнул, и Петру бросило на унитаз. Она упала на стенку – дальше было некуда, но не могла подняться, потому что самолет ушел в крутое пике, и несколько минут Петра хватала ртом воздух – уже не богатый кислородом воздух салона, а холодный разреженный наружный воздух, от которого закружилась голова.
«Корпус пробит. Нас сбили».
И вопреки неукротимой воле к жизни мелькнула мысль: хорошо для всех. Пусть погибнет Ахилл, и кто бы ни был еще в этом самолете, для человечества это будет великий день.
Она открыла дверь и вышла в салон.
Боковая дверь была приоткрыта. А в двух метрах от нее стоял Ахилл, и ветер трепал его волосы и одежду. Он позировал, будто понимал, как красиво смотрится на самом краю смерти.
Петра направилась к нему, держась подальше от двери, но поглядывая наружу, чтобы понять, на какой высоте они летят. Не слишком высоко по сравнению с крейсерской высотой, но выше любого дома, моста или плотины. Упасть из самолета – смерть.
Если бы подобраться сзади и толкнуть…
Увидев Петру, Ахилл широко улыбнулся.
– Что случилось? – заорала она, перекрикивая шум ветра.
– Я подумал, – крикнул он в ответ, – что сделал ошибку, взяв тебя с собой.
Он открыл дверь нарочно. Для нее.
Петра не успела шагнуть назад, как он выбросил руку и схватил ее за запястье.
Его глаза горели огнем. Не огнем безумия, а… да, восторга. Как будто Петра показалась ему вдруг удивительно красивой. Но дело было, конечно, не в ней. Это власть над ней приводила его в такой восторг. Это себя он любил с такой силой.
Петра не стала вырываться. Вместо этого она вывернула руку и тоже вцепилась в Ахилла.
– Давай, прыгаем вместе! – крикнула она. – Ничего более романтического не придумать.
Он придвинулся к ней.
– А как же история, которую мы с тобой вдвоем собирались творить? – Ахилл засмеялся. – А, понял! Ты подумала, что я хочу тебя выбросить из самолета. Нет, Петра, я хочу тебя подержать, пока ты будешь закрывать дверь, – как якорь. Нам же не надо, чтобы тебя засосало наружу?
– У меня другое предложение. Я буду якорем, а ты закроешь дверь.
– Якорем должен быть более сильный и тяжелый из двух. А это я.
– Тогда пусть себе будет открытой, – предложила Петра.
– До самого
