– как праздники на ножках, – вдруг сказала я и опять посмотрела на того парня в очках. Интересно, я ему нравлюсь? Если честно, с трудом могу себе это представить. Я и себе-то нравлюсь только в исключительных случаях.
Его очки вдруг радостно сверкнули, вновь загремели ножи и бокалы, а наша беседа полилась рекой.
И вот, когда, казалось бы, все стало складываться прекрасно, когда кудрявый парень просто уже весь светился от счастья, глядя в мою сторону, появился он. Пашка. С той самой минуты все пошло кувырком.
Но вы про Пашку еще ничего не знаете.
Он – сталкер. Но не потому, что он хорошо ориентируется на местности, а потому, что везде ходит за мной. Буквально по пятам. Стоит мне выйти из дома – и я сразу на него натыкаюсь. В магазине, на улице, в трамвае, в поликлинике, в библиотеке. А однажды я встретила его в перинатальном центре, когда возила котлеты и сок двоюродной сестре. Пашка сидел в очереди на УЗИ, в плотном ряду беременных женщин. При этом он делал вид, словно здесь, в этой очереди, он сидит не первый день, тут он уже свой в доску. Он даже надел бахилы на кроссовки, а в руках крутил номерок из гардероба. Пашка притворялся, что не замечает меня. Якобы он увлечен беседой с женщиной в трико. Кажется, она была на девятом месяце беременности. Я встала в уголок и прислушалась. Пашка рассказывал о том, как правильно дышать во время родов. Мне надоело смотреть, как он пудрит несчастной мозги, я подошла к ним и сказала:
– Пашка, хватит за мной следить.
И знаете, что он сделал? Знаете, что сделал этот несчастный Пашенций? Он претворился, что видит меня впервые! Я, было, возмутилась, но очередь сразу приняла его сторону – мерзавец успел ее обаять. Беременные стали махать на меня руками и кричать «Кыш! Кыш!», словно я какая-нибудь курица. А одна беременная пригрозила мне полицией, а потом еще кулаком. В общем, мне пришлось ретироваться. Я даже котлеты от огорчения забыла передать.
А еще он слушает тяжелый рок. Все эти дждждж-тудудуду-джджджи! У меня от таких звуков сразу ломается голова. Бабушка однажды посмотрела концерт Пашкиной любимой группы «Рамштайн» – случайно, она диски перепутала – и сказала:
– Белые люди, а как нецивилизованно неистовствуют!
Там музыканты на сцене друг об дружку разбивают гитары. Пашка говорит, это оттого, что в их песнях глубокие эмоциональные миры. Они очень, на самом деле, ощутимые, но у меня почему-то никак не получается их ощутить.
Но надо сказать, при всей своей эксцентричности Пашка очень умный. Он самый умный в нашем классе, хотя и двоечник. Но папа говорит, что оценки вообще ничего не значат для жизни и что среди двоечников обычно попадаются самые гениальные личности. Я с ним согласна. Согласна и нет. Сама я отличница. И даже если бы я сильно захотела стать двоечницей, у меня бы все равно не получилось. Потому что я не люблю расстраивать. Я радовать люблю! А бабушка и наша классная Тома сильно расстроятся, если я вдруг начну хватать двойки.
И вот, этот безумец – рябой и красный, как спелая садовая
