прошептал он. – Теперь всё. Всё закончилось.
Глава 4. Непристойное предложение
Я осторожно промокнула волосы полотенцем и взглянула на своё бледное лицо в зеркале. Черты осунулись. На кончиках потемневших от влаги рыжих волос дрожали хрупкие капли. Голубые глаза горели лихорадочным блеском. Холодная вода освежила мысли, хотя теперь я выглядела столь же привлекательно, как попавшая под дождь кошка.
Я вошла в кухню, залитую тусклым желтоватым светом. Свист закипающего чайника неприятно резанул слух, заставив поморщиться. Дан стоял возле плиты и разливал кипяток по кружкам. Потом по-хозяйски открыл навесной шкафчик и задумчиво замер. Казалось, он даже не заметил моего появления.
– В конце девятнадцатого – начале двадцатого века клиническую депрессию лечили довольно жестокими методами, – проговорил художник не оборачиваясь. – Пациентов раскручивали на центрифугах, погружали в ледяную ванну. Им давали рвотные и слабительные. Считалось, что таким образом «чёрная желчь», как по-другому называли меланхолию, покидает организм. Разум очищается от её токсичного влияния. В середине двадцатого века большой популярностью пользовалась электросудорожная терапия. Способ весьма неделикатный, но имел определённый результат.
– Мне кажется, или вы разочарованы тем, что не кинули работающий фен в ванну? – парировала я, садясь за стол. – Если ищете рвотное или слабительное, то ни того ни другого я не держу дома. Конфеты во втором шкафчике.
Дан окинул меня чуть насмешливым взглядом из-за плеча и закрыл дверцу.
– Я слышу язвительность? – Ларанский поставил передо мной кружку и сел напротив. – Я не сторонник грубых методов, Рика. Но, боюсь, у меня не было выбора.
– Не сомневаюсь. Я почему-то вспомнила про бурундуков.
– Про бурундуков?
– Да. Мама рассказывала, как бурундуков делают ручными. Их бросают в чан с ледяной водой. От шока зверьки перестают ориентироваться и привязываются к тому, кто их спас. Тёплые руки начинают ассоциироваться с безопасностью.
Я придвинула кружку к себе поближе. Белые стенки покрывал несмываемый коричневатый налёт, отчего она имела неприглядный вид. Я подумала о том, что пора бы заменить её на новую, но тут же отмела эту мысль в сторону. Сейчас даже самые мелкие непредвиденные расходы могли проделать брешь в кошельке размером с Мариинскую впадину.
Над тёмным чаем поднимался кучерявый белёсый пар. Я поймала себя на мысли, что рассматриваю его, потому что не хочу пересекаться взглядом с художником.
Молчание затягивалось, как в плохом кино.
– Итак, что за дело привело вас ко мне?
– Вы не подходили к телефону, и я начал беспокоиться, – не задумываясь ответил Ларанский.
Длинные пальцы с паучьей ловкостью отжали чайный пакетик и аккуратно положили его на блюдце. Движения казались отточенными, выверенными до мелочей. В них не было ничего лишнего.
