меня. Могу я здесь просидеть ещё с полчаса?
– Конечно, сударь.
Мне было очень уютно, вино было превосходное, мысли мои были веселы и светлы.
«Прекрасная графиня! прекрасная графиня! – вертелось у меня на уме: – будем ли мы когда-нибудь знакомы покороче?»
Глава VI
Обнаженный меч
Если человек день-деньской скакал на почтовых, меняя воздух, которым дышит, каждые четверть часа; если он доволен собою и ничто на свете не озабочивает его; если он сидит один у огня в покойном кресле, да ещё после плотного ужина, то ему весьма простительно вздремнуть.
Я только что налил себе четвёртый стакан вина, как взял да и заснул. Кажется, я могу сказать наверно, что голова моя свисла в крайне неудобной позе; признано также, что французская кухня не порождает приятных сновидений.
Вот что мне приснилось. Я как будто перенёсся в громадный собор, тускло освещённый четырьмя свечами, которые стояли по углам возвышенной платформы, обитой чёрным; на возвышении лежало, как мне казалось, тело графини де-Сент-Алир, также в чёрных драпировках. Церковь, по-видимому, была пуста и я мог различать только небольшое светлое пространство вокруг свечей.
То немногое, что я в состоянии был видеть, носило отпечаток готической мрачности и способствовало тому, чтоб мое воображение пополнило образами чёрную пустоту, сиявшую вокруг меня. До слуха моего долетал звук шагов двух лиц, медленно шедших по каменному полу; шаги отражались так глухо, что я по одному этому мог заключать, как обширно здание. Меня охватило чувство какого-то тягостного ожидания; вдруг, к невыразимому моему ужасу, тело, лежавшее на катафалке, произнесло (не шевелясь однако) тихим шёпотом, от которого меня мороз подрал по коже: «Они идут положить меня в гроб живую; спасите меня!»
Я не мог двинуться с места, не мог произнести слова. Я оцепенел от страха. Теперь двое идущих приблизились настолько, что вошли в черту света. Один, граф де-Сент-Алир, подошёл к голове лежащей фигуры и взял ее под плечи, мертвенно бледный полковник, с рубцом поперек носа и выражением адского торжества на лице, взялся за ноги. Затем оба принялись поднимать ее…
С невообразимым усилием я наконец поборол оцепенение, сковывавшее мне руки и ноги, и вскочил с кресла, задыхаясь.
Я проснулся, но большое, злое лицо полковника Гальярда, бледное как смерть, обращено было ко мне с противоположной стороны камина.
– Где она? – вскричал я с содроганием.
– Это зависит оттого, кто она, – насмешливо ответил полковник.
– Господи помилуй! – воскликнул я, безмысленно озираясь.
Полковник глядел на меня посмеиваясь, между тем как ему подавали чашку чёрного кофе. Он стал прихлебывать из неё, распространяя в воздухе приятный аромат коньяка.
– Я вздремнул и мне что-то приснилось, – заметил я из опасения, не вырвалось ли у меня какого-нибудь крепкого словца, вследствие роли, которую он играл в моём сне. – С минуту я не мог прийти в себя.
– Не чуть ли вы тот самый молодой человек, который занимает комнаты
