особенно после прекращения войны Швеции с Данией в 1570 г. Дания играла особую роль в планах правительства Ивана Грозного по закреплению завоеваний в Ливонии дипломатическим путем. Две стороны не находились в состояния войны, но их разделял конфликт связанный с отказом русской стороны выполнять условия Можайского договора 1562 г., по которому остров Эзель и некоторые владения в Ливонии переходили под власть Датской короны. Это было следствием конфликта в связи с ратификацией договора королем Фредериком II в Копенгагене[17]. К тому же Грозный в середине 60-х гг. взял курс на союз с шведским королем Эриком XIV, наиболее упорным противником Дании. Хотя к началу 70-х гг. отношения Русского государства со Швецией ухудшились, о каком либо урегулировании отношений с Данией речь не шла.
Дипломатические связи между сторонами ограничивались в 60–70-х гг. только контактами при проезде через датскую территорию русских дипломатических представителей ко двору австрийских Габсбургов. Позиция Дании в Ливонском конфликте не имела для правительства Ивана Грозного первостепенного значения. Напротив, датская сторона желала возобновить дипломатические связи, чтобы выяснить судьбу остатков своих ливонских владений находящихся в руках шведов. Они обязаны были по Штеттинскому миру 1570 г., завершившего датско-шведскую войну 1563–1570 гг. вернуть их Дании, но не намеревались этого делать. Король Фридерик II рассчитывал на помощь Ивана Грозного в этом вопросе в обмен на посредничество в урегулировании его конфликта со Швецией. Ситуация осложнялась конфликтом короля Фридерика II с его братом «ливонским королем» принцем Магнусом, вассалом Ивана Грозного из-за конфискованных у него Датской короной шлейзвиг-гольштейнских владений. Кроме того существовала проблема территориального разграничения на границе Русского государства с Норвегией, входившей тогда в состав Датской короны.
В июле 1575 г. в Старицу прибыл датский посол И. Эйзенберг. 7 июля после аудиенции у Ивана Грозного состоялись переговоры с комиссией думных чинов в составе А. Ф. Нагого и В. Щелкалова[18]. Посольство Эйзенберга завершилось провалом – все датские предложения были отвергнуты в лично произнесенной речи Ивана Грозного на отпускной аудиенции 15 июля. Он рассчитывал сам захватить те крепости Ливонии, на которые претендовала Дания, и дал понять послам, что после Штеттинского мира с Швецией не рассматривает Данию как дружественное государство и не намерен соблюдать условия Можайского договора.
Особое место во внешней политики Русского государства занимали отношения с Крымом, представлявшим перманентную угрозу для его южных областей и потенциальную угрозу самому историческому центру – Москве. Понятие «состояние войны» к русско-крымским отношениям не применимо, поскольку дипломатические связи между двумя государствами сохранялись и при регулярных крымских нападениях на московские «украйны» и при крупномасштабных походах крымских ханов. Практика заключения межгосударственных
См.: Филюшкин А. И. Изобретая первую войну. С. 107–108. Договор был ратифицирован в декабре 1562 г. посольством И. М. Висковатого.
См.: Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648). Т. 1. Борьба за Ливонию. СПб., 1893. С. 648–652.
