молчала; я целовал её пламенные щёки, розовые уста; она не противилась.
– Ты молчишь, и за все мои ласки не хочешь наградить меня одним поцелуем? Жестокая! Ты меня не любишь?
– Ах, сударь, вы несправедливы! Я не могу выразить, что со мною делается; не могу говорить, как вы… но что чувствую… – Тут её робкие уста запечатлели на губах моих первый поцелуй вечной любви!
– О Саша! Доверши моё счастье! Повтори этот поцелуй!
– Я поцеловала вас и остаться больше не могу.
– Не хочешь?..
– Не скажу, чтоб не хотела! Какой-то страх, совесть, предчувствие, удерживают меня от того, чтобы показать вам мою каморку – притом барыня придет запереть дверь…
– Пустое! Она с Тумаковым, верно, забудет о дверях. Пойдём!
– Хорошо, сударь, только с уговором, посидеть минут пять и домой.
И вот я в жилище милой девицы. Одна небольшая кровать с тюфяком, стол, два стула и огромный платяной шкаф составляли необходимую мебель и всё убранство комнаты; но самый храм Цитерской богини не мог казаться столь прелестным; милая хозяйка дикую пустыню могла превратить в жилище радости.
– Вот, сударь, моя каморка! Садитесь, только извините, не чем мне вас потчивать! Не умею занять, как госпожа моя, она знает всё на свете. – Заботливая Саша поправила свечу, взяла мою шляпу, положила на стол, и когда я придвинул стул, то маленькой ручкой она показала на кровать: – Садитесь сюда; стул простой, на нём беспокойно – правда, и постель не слишком мягка, а все таки лучше!
– С охотою, милая, а ты?..
– Мне должно стоять – ведь вы не простой живописец, а, кажется вы сказывали о родителях, о богатстве…
– Любовь сближает все состояния…
– Полноте, сударь! Это уж совсем не годится; да я сяду подле вас…
Мы услышали шаги в коридоре – Саша с ужасом произнесла:
– Это госпожа!
Не теря времени, я задул свечу.
– Саша! ты спишь? – спросила за дверями г-жа Сенанж.
– Сплю, сударыня, отвечала дроясащим голосом девица.
– Ты от страха совсем одурела; спать и отвечать в одно и то же время нельзя!
– Нельзя, сударыня.
– Ты проводила Антония?
Я ей прошептал на ухо:
– Скажи «проводила»…
– Проводила, сударыня.
– Он вышел сердит, или нет? Придет ли завтра?
– Скажи: сердит, и никогда не придёт.
– Сердит, сударыня! Очень сердит! И сказал, что теперь никогда не придет.
– Теперь сказал? Дура, проснись! Мне болтать с тобой некогда! Ты верно спросила, где он живёт?
– Нет, сударыня…
– Безмозглая!.. В тебе нет ума ни крошки, я тебя выгоню!..
– Ах, не сердитесь сударыня! Я теперь спрошу.
– Кого
