Они описывают опыт непосредственного переживания в терминах конечности и одновременно вины, т. е. как трагический опыт. Падшесть («Verfallenheit») и потерянность существа, которое становится жертвой необходимости существования, создают основу для вины. Как писал Хайдеггер, «виновность не есть результат определяющего вину действия, наоборот, такое действие возможно лишь в силу изначальной “виновности”»[44]. Следует отметить, что трагическое жизнеощущение, преобладающее в последние десятилетия среди европейской интеллигенции, связано с влиянием экзистенциальной философии.
Маркс в своих произведениях постоянно обращался к теме дегуманизации и самоотчуждения. В одном из самых интересных фрагментов на эту тему он дает блестящее описание функции денег как основного символа самоотчуждения в современном обществе. Но отчуждение не является для него неизбежной трагической необходимостью. Оно – продукт особой исторической ситуации и может быть преодолено человеком. Именно в этом подходе коренятся утопические элементы позднейших марксистских движений. Но последующая история этих движений показала, что описание Марксом человека как существа страдающего и подверженного страстям остается истинным даже после победоносной революции. Связь конечности с отчуждением является основополагающей для экзистенциальной философии.
в. Конечность и одиночество
Каждое личное существование уникально, говорит Ясперс: «Мы совершенно незаменимы. Мы – не просто фрагменты всеобщего Бытия»[45]. Хайдеггер говорит о «Jemeinigkeit» личного существования, т. е. о его принадлежности мне и никому более[46]. Жизнь людей протекает обычно в повседневных переживаниях; за разговорами и действиями они скрывают свой подлинный внутренний личностный опыт. Но совесть, вина, подверженность смерти находят место в нашей душе лишь в ситуации внутреннего одиночества. Смерть другого человека как объективное событие не имеет ничего общего с нашим глубоко личным отношением к собственной смерти. Ницше восхваляет как высший тип человека того, кто одинок и обособлен не только от массы, но и от ему подобных. Оценка среднего человека у Ницше точно такая же, как у Хайдеггера и Ясперса. Кьеркегор заходит еще дальше, делая акцент на опыте внутреннего переживания одиночества человека перед Богом. Все объективное и универсальное имеет для него лишь один смысл: бегства от морального выбора, перед которым стоит каждый человек.
Фейербах и Маркс отличаются в этом вопросе от других философов существования. Фейербах делает очень глубокое замечание по поводу одиночества: «Истинная диалектика не есть монолог одинокого мыслителя с самим собой, это диалог между Я и Ты»[47]. Философия Я-Ты оказала колоссальное влияние на современную немецкую теологию, начиная с Бубера и Гризебаха. Но возникает вопрос: чем заменить внутреннее одиночество? Без такой альтернативы взаимоотношения Я-Ты остаются лишь формой. Это подразумевается в критике Фейербаха Марксом
