засмеялись, завизжали от восторга.
– Целуй, Проська, на Купалу все можно! Алексею не расскажем!
Прасковья склонилась к лицу дрожащего от волнения парня и звонко поцеловала его в лоб.
– Вот тебе поцелуй, Ванька, а теперь запомни, – строго сказала Прасковья, схватив парня за грудки, – перестань ходить за мной, и в мою сторону больше не смотри даже. У меня есть жених, и через неделю нам сыграют свадьбу! Если я ему на тебя пожалуюсь, он тебя на мельнице в муку сотрет!
Ванька смотрел в глаза Прасковье, не моргая. У него было странное напряженное и одновременно потерянное выражение лица. Прасковья не знала, что творится в голове у этого дурачка, не знала, понимает ли он ее, поэтому она решила пригрозить ему как можно строже.
– Понял? – сквозь зубы прошипела она ему в лицо, – а если я еще хоть раз тебя рядом увижу, точно все расскажу Алексею. Тогда тебе не поздоровится! Уходи в свой лес и больше не появляйся тут!
Ванька что-то промычал в ответ, часто заморгав круглыми глазами. А когда Прасковья отпустила его, он поднялся на ноги и побежал прочь от шумной, смеющейся толпы, боязливо оглядываясь по сторонам. Его сгорбленные плечи вздрагивали, и Прасковье показалось, что он плачет.
– Ну ты Прасковья, девка-огонь! Повезло с тобой Алексею! Не соскучится! – восхищенно проговорил один из парней.
Прасковья взглянула на него, улыбнулась дерзко и пошла к костру. Задрав длинную юбку выше колен, она разбежалась и прыгнула. Алый огонь жадно лизнул ее голые пятки. Она вскрикнула, побежала к реке, зашла в темную воду по пояс и закрыла глаза от блаженной прохлады. Кто-то обрызнул ее водой с ног до головы, и Прасковья громко завизжала, закружилась, расплескивая мелкие брызги во все стороны.
Выбежав из воды, она со смехом упала в мягкую траву. Юбка задралась, оголив стройные ноги, но Прасковья даже не поправила ее – на Купалу можно вести себя так вольно, как хочется – никто и слова не скажет. Это праздник молодости, любви и самой жизни. Все равно огонь заберет себе все плохое, а вода смоет все прегрешения. Прасковья закрыла глаза и улыбнулась.
“Вот бы сейчас Алексей был здесь! Так и хочется прильнуть к его широкой груди!” – подумала она, закрыв глаза.
Но тут кто-то присел на траву рядом с ней, и Прасковья вздрогнула от неожиданности.
– Проська! А мы с Матвеем только что в кустах целовались! Правда-правда! – взволнованно прошептала на ухо Прасковье Маша, одна из ее близких подружек.
– Ну, Машка! Охмурила ты все-таки парня! Сколько он сопротивлялся, – радостно воскликнула Прасковья, повернувшись к подруге.
– Да, Проська, я год за ним, как собачонка бегала, а он все – ни в какую! Осел упрямый! – засмеялась Маша.
– Ну все, Машка, теперь его крепко в узде держи, чтоб никуда от тебя не делся!
Маша вся засияла, лицо ее заалело от счастья, губы расплылись в улыбке.
– Крепко ты его любишь, подруга! Так и светишься вся! – пропела Прасковья, обнимая подругу за плечи.
Машка
