не оглянувшись:
– Не щади меня, Свенди. Это не к лицу ни мне, ни тем более тебе.
– Ты права, как всегда. На окраине Новгородской земли есть женский скит. Там скрываются христианки, их всего семеро. Ты спрячешься у них, и они примут твои роды.
– И взамен потребуют, чтобы я ввела на Руси христианство? И мы получим восстание…
– Мы ничего не получим, если ты возьмешь с них клятву молчания.
– Какую клятву? Я не знаю, как клянутся христиане.
– Спроси у греческого священника, которого ты дважды навещала.
– Не знаю, Свенди, не знаю, – озабоченно повторяла великая княгиня, продолжая ходить по покоям. – Оставить малолетнего сына, когда кругом враги, и ты каждое мгновение должен будешь скакать с дружиной им навстречу… И меня не будет в Киеве. И что скажут киевские бояре, когда я вдруг поеду в какое-то тайное христианское пристанище…
Свенельд улыбнулся:
– Ты поедешь не в скит. Ты поедешь обустраивать наши земли и даровать славянам права торговли и самостоятельного управления. А пока беременность незаметна, будешь править как обычно. Когда почувствуешь, что платья уже не могут скрыть тайну, объявишь, что отправляешься устраивать земли славянские.
– А что скажет охрана, когда я вдруг поеду к этим христианкам? Им придется вырвать языки, Свенди.
– Охрану оставишь в Новгороде. Тебя будут сопровождать мои люди. Ты знаешь Неслыха?
– Знаю. Берсень лично попросил взять этого Неслыха на службу.
– Это верный человек. Он и проводит тебя в христианский скит.
– Меня проводит Айри. Это мой верный человек.
– Айри чужеземка. Ее запомнят все, и наша тайна перестанет быть тайной.
– А ребенок? Останется в монастыре? Я должна знать, где он будет… Это ведь наше дитя, Свенди.
– Неслых передаст его в добрую семью, где ребенка примут, как родного, будь то мальчик или девочка. А ты правь, как правила, моя королева, только не позабудь узнать у священника, как клянутся христиане.
– Но я увижу его? Хоть раз…
– Узнай христианскую клятву, – сурово сказал Свенельд и вышел из покоев.
И всегда сдержанная, даже суровая дочь Олега тихо заплакала, поняв, что никогда в жизни не увидит ребенка, которого вынашивала под сердцем.
Свенельд стремительно шагал по длинным полутемным дворцовым переходам. Он был недоволен собой, но иного и быть не могло. Великая княгиня никогда не увидит свое дитя, потому что двух претендентов на власть не могла выдержать еще неокрепшая Киевская земля. И он ясно дал понять это Ольге. Да, он причинил ей боль, но лучше рубить сплеча, чем долго и мучительно резать живую плоть. И он навсегда, одним ударом оборвал пуповину собственного, еще не родившегося ребенка.
За поворотом неожиданно выдвинулась из коридорной тьмы мужская фигура, и Свенельд
