нарушил тишину Кацапович и стал монотонно декламировать, помавая воздетым вверх указательным пальцем:
Когда гремит гроза и снег пургой навален,
Когда водитель мчится, дерзок и нетрезв,
Да будет остр твой глаз, радар всегда исправен
И будет непреклонен твой полосатый жезл!
Закончив, старик уставился на Гоманова в ожидании похвалы.
– Вот это да! Здорово! Емко, кратко, остро́! Это он оценит, это ему понравится, – расцвел Гоманов. – Это что за размер?
– Шестистопный ямб, – польщенно улыбаясь, ответил Кацапович. – Это как у Пушкина, помните:
Поэт! Не дорожи любовию народной:
Восторженных похвал пройдет минутный шум…
– Да-да-да-да, – поспешно прервал его Гоманов. – Спасибо, Зиновий Маркович, вы, как всегда, на высоте! С меня причитается!
– Вам записать?
– Да, да, запишите, – закивал Гоманов.
Кацапович приподнялся, принял протянутый шефом блокнот с карандашом и, склонившись над столом, неторопливо вывел четверостишие изящным почерком. Гоманов с нескрываемым удовольствием перечитал четверостишие, после чего еще раз тепло поблагодарил старика и отпустил его обедать.
– Ну, – обратился он ко мне, когда Кацапович ушаркал к себе в кабинет. – Понял, что значит – профессионал?
– Ага, профессионал, – угрюмо буркнул я, – знаю я гайцов. Когда гремит гроза, их из патрульной машины никаким жезлом не выгонишь. Ни полосатым, ни в клетку, ни в крапинку. Никаким.
– Не придирайся. Кацапович прав, человеку будет приятно, когда общество отметит героику его службы, пусть даже гипотетическую… – Гоманов снял очки и протер линзы носовым платком. – Ну, а ты-то, ты можешь вот так, как он? Экспромтом?
Не находя что ответить, я молча рассматривал носки своих ботинок.
– А я ведь не требую от тебя поэм или философских трактатов! – продолжал Гоманов. – Тебе была поручена предельно простая задача! Репортаж о работниках прачечной – казалось бы, чего уж проще! Но нет! Соловей и тут решил отличиться!
Он снова нацепил на нос очки и стал неторопливо, с издевкой вычитывать:
– «Руководство прачечной, все без исключения коллеги по работе с огромным уважением и теплотой отмечают высокий профессионализм и личные качества Федора Францевича Небояки…» Ну кто, кто только надоумил тебя писать про этого упыря?
– Ну, так это… Руководство его… Заведующая прачечной, – неуверенно соврал я.
– Заведующая прачечной! – воскликнул Гоманов. Несколько секунд он свирепо вращал глазами и судорожно мял губы, борясь с искушением выпалить гадость, которая бы рифмовалась со словом «прачечная». – Заведующая прачечной – моя соседка, понял?! Небояка уже полгода там не работает, понял?! Его еще зимой уволили, когда по милости этого деятеля трубы
