такой энтузиаст, что-то пытается предпринимать в этом направлении. Если так уж тебе неймется, разузнай у старика, что к чему, и поезжай туда. Что у нас сегодня, пятница? Короче, делай, Соловей, что хочешь, но чтобы во вторник – статью мне на стол.
Я кивнул, развернулся и направился к двери.
– Соловей! – окликнул меня шеф.
Я обернулся.
– И постарайся, чтобы статья не выглядела откровенной рекламой, – напутствовал меня редактор. – Мол, благодаря государственной программе и поддержке местных органов власти… Ну, ты сам все понимаешь.
…Так сложилось, что после окончания журфака я, Евгений Соловей, был направлен по распределению в Богом забытый полесский городок, в редакцию районной газеты «Народный колос». Здесь на меня сразу же повесили до зевоты скучную рубрику «Человек трудом славен». В мои обязанности входило писать статьи о всякого рода передовиках производства и их трудовых достижениях. В начале своего репортерского поприща я рыскал по району в поисках таких трудоголиков и, надо сказать, находил. Со временем отыскивать свежий материал становилось все труднее, да и писать однообразные статьи мне порядком надоело. Я несколько раз обращался к шефу с предложениями по преобразованию моей рубрики, и всякий раз мои предложения отклонялись. Едва ли Гоманов всерьез полагал, что подписчики «Народного колоса» были искренне озабочены тем, как обстоят дела с уборкой картофеля, растут ли надои и в полном ли объеме заготовлены корма, но у единственного в районе государственного издания были свои традиции, и пожилой редактор, рассчитывавший спокойно досидеть в своем кресле до пенсии, ничего не собирался менять.
Тогда я пошел на хитрость. Я резонно рассудил, что безупречных людей не бывает: всякий славный труженик имеет свои слабости, равно как и всякий посредственный работник способен время от времени проявлять чудеса трудолюбия. И кто наверняка может сказать, где грань между двумя этими категориями граждан?
С той поры дела у меня пошли на лад. В рубрике «Человек трудом славен» регулярно выходили бодрые репортажи о фантастически вежливых продавщицах, исключительно старательных механиках и до святости бескорыстных сантехниках. Заурядные обыватели провинциального городка оказались вдруг интересными и замечательными личностями, скрывавшими до времени свои удивительные трудовые и человеческие качества. Даже придирчивый Гоманов стал иногда хвалить меня на летучках и ставить в пример прочим сотрудникам. Постепенно я обнаглел, расслабился, разленился, стал писать в газету откровенную чепуху, и неудивительно, что такое мое отношение к делу привело, наконец, к заслуженному выговору от шефа. И теперь мне придется снова что-то придумывать…
Я вернулся к себе, уселся за стол и предался невеселым размышлениям. Кацапович, деливший со мной кабинет, готовился к обеду – вскипятил воды в кружке и кинул в кипяток пакетик чая.
