было приятно. Когда дрова прогорели, я выбросил из ямы все угли, вечная же мерзлота при этом не уступила врагу ни одного сантиметра.
Прошел еще один день. Неожиданно возле ямы появился сочувствующий мне молодой водитель.
– Смотри, что я привез! – он держал в руках две канистры с авиационным керосином. – Давай выльем это в твою яму и подожжем!
– Думаешь, поможет?
– Попробуем, это же не дрова!
Мы вылили в яму обе канистры, и водитель предусмотрительно сделал длинную керосиновую дорожку в сторону от ямы.
– А то сам сгоришь! – сказал он.
Полыхнуло знатно, но когда керосин прогорел, на поверхности, отполированной до блеска вечной мерзлоты, не появилось ни капельки воды.
– Все тепло вверх ушло! – развел руками водитель.
На следующий день погода изменилась. Внезапно выглянуло солнце, и мне показалось, что в линзах вечной мерзлоты заиграла радуга. Скоро мы вылетели в район работ, на побережье Охотского моря, искать золото. Но это уже другая история…
Осенью, когда мы улетали домой, вертолет разворачивался над поселком. Глядя в иллюминатор, я заметил отрытую мной яму. Ее края уже обрушились, – теперь это была воронка, чем-то похожая на начавшую зарубцовываться язву. Так тундра пыталась залечить шрам, нанесенный ей грубым человеческим вмешательством.
3. Детский маршрут
– Я спрашиваю вас, мистер Трелор,
позволительно ли мужчине назвать женщину свиньей?
Трелор, сидевший рядом с ним, растерялся при этой внезапной атаке; он не понимал, почему именно его заподозрили в том, что он способен назвать женщину свиньей.
– Я бы сказал, – промямлил он неуверенно, – что это… э… зависит от… того, какая… женщина.
Когда-то, давным—давно, мне пришлось побывать в министерстве геологии РСФСР. Перед входом в здание, рядом с огромным белым кристаллом дымчатого кварца, располагалась небольшая скульптурная группа: коренастый мужчина с геологическим молотком в руке разглядывал образец породы, а на мужчину восторженно смотрела хорошо сложенная девушка.
Мужчина и девушка были гипсовыми, а молоток был настоящим, стальным. Он был насажен на длинную деревянную ручку. Памятник этот передавал главное. В геологических партиях мужчин интересует работа, а девушек интересует романтика.
Хорошенькие девушки в геологической партии, – большая редкость, и большая беда. Они вносят элемент беспокойства в сплоченные мужские ряды, и тогда нормальные на вид мужики сходят с ума, и вместо обычного русского языка, они начинают разговаривать языком Пушкина и Гете.
Мне неоднократно приходилось видеть, как из-за юных девушек сходили с ума начальники партии, не говоря уже о простых работягах. Такое положение в полевых партиях чревато социальным взрывом.
– Представляете, мужики, вместо начальника, нами руководит
