делало свое неспешное дело.
– А я все думаю, как ты тут одна будешь?
– Придется привыкать. Рановато я, конечно, овдовела, но ведь ничего принципиально нового в мире не произошло. Как говорил Булгаков, человек смертен, и самое неприятное, что он смертен внезапно.
– Тетя Марина сказала, что ты отравилась ртутью.
– Есть и такое предположение, – согласилась я. – То есть вариантов два: лучевая болезнь или ртутное отравление. Первую мне подхватить было негде…
– А…
Я предупреждающе подняла руку:
– Алька, в больницу я не лягу. Возможно, это глупо, но там я просто свихнусь. Меня и здесь неплохо лечат, результаты, как говорится, налицо. Все пройдет. Еще бы волосы лезть перестали…
Алешка внезапно оживился:
– Слушай, я вот что хотел тебе сказать: дай мне с собой в Англию прядь волос.
– В золотом медальоне? – насмешливо спросила я.
– Можно просто в целлофановом пакете, – отказался принимать шутку Алька. – мне нужно для анализа. Если это ртутное или какое-нибудь еще отравление, то спектральный анализ волос все замечательно покажет.
– Да ради бога, забирай хоть всю косу, точнее, то, что от нее осталось. Сыночка, у меня не такие прочные нервы, как у тебя, давай переменим тему.
– Извини, ма, я не подумал, – покаянно сказал Алька. – А бестактный вопрос можно задать?
– Попробуй.
– Ты больше никогда замуж не выйдешь?
Я даже привстала, опираясь на локоть, и сняла темные очки.
– С чего это ты?
– Мне бы спокойней было…
Я облегченно откинулась назад.
– Найди мне в Англии какого-нибудь респектабельного джентльмена, лучше, конечно, лорда. О, слушай. Там же специально для меня жених образовался: наследный принц Уэльский. Со временем стану английской королевой, поди-ка плохо.
– Все шутишь, – укоризненно сказал Алешка, – а я серьезно. Может, к отцу вернешься?
– А его ты спросил? Это во-первых. А во-вторых, я лично это сделала бы лишь под общим глубоким наркозом. Второй раз на те же самые грабли… все Алька, закрыли тему. Я не Гертруда Датская, чтобы выходить замуж, когда «целы башмаки, в которых гроб она сопровождала, в слезах, как Ниобея…» В монахини я не собираюсь, успокойся. И одна не буду: есть тетя Марина и дядя Володя, есть тетя Галя и дядя Слава. Есть работа. Успокойся, малыш, я женщина сильная, справлюсь.
Сына я, может быть, и успокоила. А вот сама часть с таким трудом обретенного спокойствия утратила. Конечно, здесь, в этой сказке, окруженная заботой, я была спокойна. Все казалось простым и ясным. А потом?
И тут я вспомнила, что у меня есть приятельница, с которой мы, правда, общаемся в основном по телефону, но довольно часто. Зовут ее Алиса, а прозвище у нее – Таросская.
