style="font-size:15px;"> Софья Дмитриевна не была в горячке – это Глаша поняла сразу, войдя в кабинет. Она спала – глубоким, тяжелым сном, но спала.
– Барыня до сих пор не в себе? – спросил Кулик, вглядываясь от порога в серое лицо Софьи Дмитриевны.
– Да, – подтвердила Глаша, – она в беспамятстве.
– Ну что ж, в таком случае прошу проводить меня в известное вам место.
Глаша покорно шла впереди, не зная, как выбраться из беды, когда пристав произнес:
– Клавдия говорит, что на оправе зеркала имеется какой-то механизм. Это так?
И Глаша окончательно поняла: выхода у нее нет!
– Так, – ответила она и почувствовала спиной, что сосредоточенный взгляд Кулика ослаб.
Через несколько шагов они достигли спальни, но к удивлению обоих Клавдии там не оказалось. Тут же, правда, ее отсутствие объяснилось: зеркало было «открыто».
– Напрасно она не стала никого ждать! – с досадой воскликнул Кулик. – Ну, что же вы встали, Аглая? Ведите дальше!
Пока они шли по коридору, Глаше показалось, что внутри ее, где было все черным – черно, начинает отчего-то светлеть. Она поняла отчего, когда ожидаемо не встретила в потайной комнате Клавдии.
«Значит, не удержалась, присела на стульчик», – усмехнулась про себя Глаша.
А Кулик недоумевал:
– Странно, никого… Но что это за помещение?
Он прошел к столу, огляделся.
– Рассказывайте, Аглая! – потребовал Кулик. – Прямо сейчас все рассказывайте!
И, готовый слушать, сел на ближайший стул.
Глаша его не остановила… А он в следующую секунду растворился в воздухе.
– Так что оба они пропали, – закончила свой рассказ Глаша.
Софья Дмитриевна молча лежала с закрытыми глазами, потом посмотрела на потолок, как в пустоту.
– Скажи, тебе их не жалко?
– Может жалко, а может… – Глаша потупилась и вяло продолжила:
– Все-таки не на том же свете они! А, если разобраться, – с Клавдией моей вины никакой нет. Это уж она сама… Ну и пристав… тоже сам…
Понимая, что ее неправда очевидна, вскинула голову:
– Да вы сами, Софья Дмитриевна, подумайте, чтоб теперь было, останови я его! Вина моя только в том, что вас ослушалась – пошла в эту проклятую комнату, а Клавдия за мной подглядела! И кто больше виноват, что они пропали? Я или она?
– Как же нам теперь жить? – оставила Софья Дмитриевна ее вопрос без ответа.
– Как и прежде, – уверенно сказала Глаша.
– Как и прежде? А что мы скажем про Клавдию, про Кулика?
– А кто про них спросит? У Клавдии здесь родни нет, все далеко – в Сибири, а с Куликом пусть полиция разбирается, где он и что. Вы же его всего один раз и видели – тогда, третьего января, помните?
– Помню,
