и практически постоянная готовность идти у Егора на поводу.
Фомин был друг. И этот факт, к огромному Настиному сожалению, был лишним подтверждением старой мудрости: мужчина-друг – это или бывший любовник, или будущий. И если время показало, что друг Табачник был любовником будущим, то Егор Фомин был из категории любовников прошлых.
Роман с ним был одним из самых ярких, захватывающих и бурных. До сих пор Насте было больно вспоминать, как сильно она его любила. Это и происходило-то всего пять лет назад, а кажется, что в прошлой жизни.
Редакционные злопыхательницы поговаривали, что Фомин затеял этот роман на спор с главным редактором газеты «Курьер» Юрием Гончаровым. Мол, сидя с приятелем за бутылкой коньяка накануне очередных выборов, Гончаров отпустил что-то насмешливое в адрес фоминских донжуановских способностей, а тот самонадеянно заявил, что окрутит в редакции любую бабу, на которую укажет его собеседник.
Злополучное пари Гончаров заключил, чего спьяну не сделаешь, и почему-то указал именно на Настю, которая уже спустя неделю пала жертвой фоминских чар.
Насколько правдива эта история, Настя не знала. Спрашивать главреда не решалась, а сам Фомин, которого она однажды все-таки приперла к стене, от расспросов ловко ушел. В искусстве ухода от выяснения отношений ему вообще не было равных. Впрочем, сначала Насте было наплевать на редакционные сплетни, потому что она светилась от всепоглощающего счастья и объясняла все пересуды обычной бабской завистью. Потом она особо не стремилась к правде, понимая, что может не выдержать ее обжигающей боли, а потом ей стало в общем-то все равно.
Егор Фомин был важной частью ее жизни, но уже прошлой. И остался ее другом, который вовремя рассказывал свежие политические сплетни, периодически заезжал на чай, давал дельные советы по написанию статей, выслушивал еще более дельные советы по поводу того, как вести себя с друзьями и с врагами и как в политике отличить одного от другого.
Любовь прошла. Привычка бежать по первому зову осталась, и это Настю чрезвычайно злило. Телефонный разговор ее не заинтриговал, ничего необычного в нем не было, и Настя вовсе не собиралась с нетерпением ждать встречи, чтобы узнать, что так сильно взволновало ее бывшего возлюбленного. А в том, что Егор взволнован, она не сомневалась.
Впрочем, уже к вечеру разнеслась весть о решении, принятом партийной конференцией, и номере семь, уготованном Егору Фомину. Для Насти это стало полной неожиданностью. Сгорая от любопытства, она попыталась дозвониться до него, чтобы узнать подробности. Но Фомин трубку не брал.
Немного подумав, Настя набрала номер своего постоянного информатора Сергея Муромцева.
– Сергей Васильевич, это Романова, – сказала она, услышав вальяжный голос в трубке.
– Привет, Романова. Чего хочешь?
– Подробностей о сегодняшнем скандале. Почему Фомин в списке только седьмой?
– Так ты у него спроси.
– Я бы
