ль, чем мечта?Как думаешь?
Горацио
Клянусь моим творцом,
Когда б глаза мне не были порукой,
Я не поверил бы чужим словам.
Марцелло
Не правда ли, похож на короля?
Горацио
Как ты похож на самого себя.
Точь-в-точь такой на нем надет был панцирь,
Когда с норвежцем гордым он сразился,
И так же грозно хмурил он чело,
Когда на лед, в упорном поединке,
Низвергнул поляка. Непостижимо!
Марцелло
Так дважды он, в глухой час полуночи,
Шагами Марса мимо нас прошел.
Горацио
Что предвещает нам его явленье —
Я не могу сказать; но по всему
Мне кажется, что Дании грозит
Переворот ужасный.
Марцелло
Сядьте здесь —
И тот, кто знает, пусть нам объяснит,
Зачем так строго бдительная стража
Вассалов Дании лишает сна?
Зачем что день, то выливают пушки,
Снаряды свозят из чужих земель,
Берут людей для корабельных верфей,
Где нет им праздника, а только будни?
Зачем народ, трудясь и день и ночь
В поту лица, не смеет отдохнуть?
Кто объяснит мне?
Горацио
Я. По крайней мере
Так говорят: последний наш король —
Его видение нас нынче посетило —
Из зависти был вызван Фортинбрасом,
Норвежским королем, на бой. Наш храбрый,
Наш смелый Гамлет – он таким здесь признан,
На этой бренной половине мира —
Убил врага – и Фортинбрас утратил
С своею жизнью все свои владенья.
Таков был обоюдный договор,
Гербом и подписью бойцов скрепленный.
И наш король давал в залог победы
Свои владения: когда б он пал,
Они бы все достались Фортинбрасу,
Как Гамлету досталась вся страна,
Согласно заключенному условью.
И вот недавно юный Фортинбрас,
С огнем в груди неукротимо-диким,
Набрал по всем Норвегии углам
Толпу бродяг, готовых из-за хлеба
Поддерживать любое предприятье;
А предприятье это, как известно,
Есть возвращенье злой рукой войны
Потерянных отцом его владений.
Вот почему готовится война,
И пушки льют, и держат караул,
И в целой Дании движенье и работа.
Бернардо
Я то же думаю: оно согласно
С видением, в доспехах боевых
На стражу к нам пришедшим из могилы.
Причиною войны усопший Гамлет,
А призрак так с ним схож!
Горацио
Да, это атом,
Исторгший силу из очей души.
Когда, как пальма, цвел великий Рим,
Незадолго до Цезаря кончины,
Покинув гроб, со стонами и воплем
Блуждали мертвецы – и белый саван
Носился вдоль по улицам столицы.
На
