нитей, словно собираясь соткать невидимое покрывало жизни. Наконец, проснувшийся в нём творец был обрадован еле видимым маленьким безобразным чудовищем, которое двигалось и жило по его воле. Озадаченный этим творением Томас с ещё большим упорством соединял, развязывал, склеивал невидимой энергией своего тела кирпичики материи и, наконец, в миллионах мест поплыли к свету, к солнцу созданные им микроскопические жизни. Пришёл смысл бытия на этой планете. Ничего интересней, увлекательней этой работы Томас не знал за все предыдущие нескончаемые дни на этой планете. Жизнь разнеслась повсюду, и Томас был её родителем, её хозяином. Тысячелетний опыт подхлёстывал и увлекал. Миллионы существ жили рядом с Томасом. Они уже плавали, летали, ходили, а он всё не мог наиграться этим чудесным даром – создавать жизнь. Это были лучшие годы его жизни. Как ребенок, не наигравшийся в детстве, он бесконечными часами наблюдал за миллионами живых зверьков, потом тасовал молекулы и атомы как игральные карты и со жгучим любопытством наблюдал, что из этого получится.
Миллионы лет пролетели как один день, и планета стала живой в каждом её движении. Она стала частью его самого. Он испытывал к ней странное неизвестное ему чувство. Это была любовь. Каждое существо этого чудесного мира черпало свою способность летать, ползать, плавать из безграничных глубин сознания самого Томаса. Он был сосредоточием этой жизни, её центром. Уйди, исчезни Томас – и всё живое беспомощно остановится, упадет на лету, собьётся в клубок в смертельном неумении и погибнет, оставив планету в начальном её хаосе.
Звёздное небо по-прежнему притягивало его своей неведомой тайной, пока еще недоступной ему, но уже готовой открыться – и вдруг оно стало недоступной ему. Даже если его, теперь уже возросшей, огромной силы достанет, чтобы оторваться от этой планеты – он уже сам не сможет её бросить. Он стал пленником этой планеты и жизни, которую создал здесь.
Звонок будильника вытряхнул Томаса из остатков тягучего сна. Утро уже играло солнечными лучами беззвучную увертюру ясного, почти беспечного дня. Оставалось обменяться базами данных с несколькими группами экспериментаторов, уточнить последние данные по геометрии установки и тогда останется время на неизбежный и томительный поход по магазинам в поисках подарков московским друзьям и знакомым.
Только совершенно бессовестный, но практичный человек способен накупить одних и тех же безделушек в одном магазине и потом, таясь, чтобы не увидели другие претенденты на презент, раздать их, приговаривая: «Вам – совершенно уникальную вещь. Случайно увидел в магазине…» Всех остальных путешественников ожидают муки творчества, сравнения цветов и оттенков подарков и мучительные, но почему-то бесплодные воспоминания об оттенках волос знакомых женщин и любимых напитках настоящих мужчин. Первая часть программы дня была исполнена легко и с удовольствием,
