сведения – кому не хватит ума держаться подальше от Шемс, будет отвечать за игнорирование основополагающих правил и запретов особой важности.
Он двинулся мимо них вперёд, увлекая гостью за собой, и, показательно придерживаясь расстояния максимально возможного в ограниченном пространстве прихожей.
Длинный полутёмный коридор, по которому они теперь шли, имел ответвления и несколько дверей, но Тиббот, игнорируя их, продолжал тянуть девушку дальше и дальше, хотя по прикидкам Шемс, видимая снаружи часть дома, уже давно должна была закончиться. Значит всё-таки он продолжается под горой или быть может это магия, расширяя пространство внутри дома, не меняет его размеров снаружи… Полумрак всё ещё давил на глаза, заставляя напрягать зрение, чтобы получше рассмотреть висевшие на стенах картины в элегантных чёрных багетах, но в целом тревога понемногу отступала, вытесняемая любопытством.
Наконец они остановились. Секунду Тиббот повозился с замком и деревянное дверное полотно с мягким шорохом отъехало в сторону.
– Проходи, Шемс, не бойся.
В покоях Тиббота было просторно и на удивление светло. В обеих комнатах, соединённых широким порталом в стене, царила творческая атмосфера. На письменном столе разместились этюдник и разбросанные тюбики с краской, в углу мольберт с незаконченной картиной, справа от него в небольшом камине потрескивал огонь, а на полу был расстелен пушистый ковёр. После сумрака коридора, Шемс посчитала, что здесь вполне себе уютно. Вон в спальне даже окно имеется.
Она бросилась к нему мимо вороха одежды, сваленного возле широкой кровати и вплотную приникла к стеклу пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть за сплошной пеленой тумана.
– Как странно.
– Это просто экран, Шемс, для того чтобы показывать желаемые картинки. Там ничего нет на самом деле, – Тиббот неслышно подошёл сзади. – Наш мир, полностью сосредоточен внутри дома, мы не транслируем своё внимание и свою энергию во вне.
– Жаль, конечно. Ну да ладно. Может так даже интереснее будет. Слушай, а сделай, чтобы оно показывало вид на Эйфелеву башню. Э-э-э… в период цветения сакуры, если можно.
– Да хоть в период цветения папоротника.
Ладони Тиббота легли на подоконник по обе стороны от Шемс, его голова чуть склонилась вперёд и длинный рыжий локон мягко щекотнул висок девушки.
Туман в окне дрогнул, порябил-порябил и растаял. Шемс показалось, будто они смотрят из старинного мансардного окна с декоративным балкончиком. А внизу, как на ладони открывается вид на марсово поле, напротив Йенского моста через реку Сену, и воздвигнутое над ним стальное кружево самой известной в мире конструкции. Кажется, Шемс даже разглядела у её основания, среди толп страждущих туристов, снующие здесь и там головы роллеров в ярких шлемах, а ещё живые статуи мимов и компанию уличных музыкантов…
– Ух ты! Класс! – восторженно выдохнула она и, резко развернувшись, оказалась с Тибботом нос к носу.
Его слишком близкое
