Тогда он позвонил Петрову. Тот оказался в Нью-Йорке, а Сидоров был в Сингапуре, а Романов на Канарах. Все разбежались. Все покинули Россию и вывезли свои капиталы. Так оно и было, как сказал Эйнштейн. Началась война, и из всех углов повылазили бессовестные: кто бежал, кто предал, а кто просто поносил власть, страну и всех вместе россиян. Бессовестных стало больше. Намного больше, чем было.
Пётр позвонил водителю и распорядился, чтобы автомобиль подъехал к магазину Эйнштейна. Этот Эйнштейн – другой Эйнштейн, более гениальный. Он сделал такую рекламу, что бизнес попёр как на дрожжах!
Пётр оглянулся. В дверях стоял Эйнштейн.
– Чужая винА небезопасна!
Пётр махнул рукой и пошёл прочь.
Эйнштейн вернулся в магазин и застал Раису Ивановну корпящей над маленькой дамской сумочкой. Женщина пыталась втиснуть полулитровую бутылку водки. Бутылка не влезала. Женщина злилась. И, наконец, не достигнув желаемого, она отбросила сумку.
Эйнштейн усмехнулся.
– Если в сумочку не входит бутылка, значит, эта сумочка – дерьмо!
Раиса Ивановна обиделась.
– Это не дерьмо, а настоящий Dior!
В глазах её блеснули слёзы, выражение лица смазалось, а губы затряслись.
Старик растрогался.
– Любой Dior не стоит дороже ваших слёз!
Эйнштейн не сводил с неё глаз, полных неподдельного восхищения, словно только что рассмотрел женщину в грозном министре, владеющем мужским характером и назидательным тоном.
– Хмы. Хмы. У вас, Раиса Ивановна, фигура филигранной обточки!
Он в воздухе обрисовал корпулентную форму.
Женщина подняла на него глаза, полные натуральных слёз.
– Это вы мне?
– Это я вам!
Женщина кокетливо подёрнула плечом, хотя кокетничать в её возрасте было просто неприлично. Эйнштейн обладал бесспорным преимуществом, потому что говорить комплименты в любом возрасте прилично.
– Вы неимоверно красивая женщина! Раиса Ивановна!
Раиса Ивановна зарделась. Никто раньше не делал ей таких комплиментов. Она опять подёрнула плечами, могучими, как у тяжелоатлета.
– Что у вас болит?
Женщина охотно всхлипнула.
Мужчина вспыхнул озорством.
– Вот здесь: болит?
Он показал в область сердца.
Она помотала головой.
Эйнштейн коснулся головы.
– Вот здесь: болит?
– Нет.
– Ойц! – старик ударил рукой о руку. – Неужели отсидели больное место?
Раиса Ивановна несмело улыбнулась.
Эйнштейн продолжал напирать.
– Не беспокойтесь. Я уже решил вашу проблему, – старик лукаво прищурился. – Я решил, что проблемы у вас нет!
Женщина улыбнулась. Смелее. Даже, можно сказать, многообещающе.
– Сейчас выпьем, потанцуем и поцелуемся.
