рассказывай! – не унимался гладиатор, – Какова?
– Не опытная, – ответил имперец и добавил с улыбкой, – но старательная. Старуха постоянно подсказывала ей, что делать, а остальные внимательно смотрели, не отрывая взгляд. Учились, наверное.
– Поздравляю брат, – усмехнулся Аверкий, – не думал, что ты однажды станешь мальчиком из дома удовольствий.
– Ну он им и не стал, – усмехнулся Прокис, – тем хотя бы платят.
Имперцы рассмеялись, а Брутус покраснел от злости и смущения.
– Не обращай внимания, – поспешил успокоить его Центурион, – они просто тебе завидуют.
– Я так и понял, мой командир, – сердито ответил претореанец.
Тем временем, из палатки вышла старейшина, а следом – та самая девушка, с мокрыми и спутанными волосами. Из одежды на ней был только плащ старейшины, а в руках она держала потемневшую от времени деревянную чашу.
Девушка медленно подошла к Брутусу и гордо встала перед ним.
– Что происходит? – недоверчиво спросил Центурион.
Но ему никто не ответил.
Дальше события стали развиваться слишком быстро: старейшина зашла Брутусу за спину, задрала его голову и одним движением достала нож и перерезала воину горло. Из раны тут же хлынула кровь. Старейшина что-то сказала, и девушка в плаще тут же подставила чашу под ток крови. Когда чаша набралась, она поднесла её к губам и стала пить из неё.
Кровь лилась по губам девушки на её тело, стекая от шеи по молодой груди на живот и бёдра. Когда чаша опустела, девушка подняла её над головой, показывая остальным воительницам, что та пуста, и все женщины хором одобрительно и победоносно закричали, поддерживая соплеменницу.
К ней подошла старейшина, взяла за руку и увела куда-то в сторону. Брутус к тому времени уже был мёртв. Имперцы молчали, изумлённо глядя на него. Лишь Аверкий беззвучно плакал, повторяя имя брата и извиняясь перед ним.
Спустя несколько часов, старейшина вернулась. Она снова обошла имперцев и, на этот раз, остановилась рядом с Броном.
Гладиатор молчал. Его стальные глаза смотрели на женщину без каких-либо эмоций, но при этом от его взгляда веяло по-настоящему мертвецким холодом.
– Выбери меня, тварь! – кричал Аверкий, – пусть только твои сучки меня развяжут, и тогда уж я перегрызу тебе глотку!
Одна из стражниц ударила имперца древком копья в грудь, и тот замолчал, выпустив весь воздух. Старейшина же указала на Брона, и к нему уже выдвинулись воительницы, как вдруг раздался вой сигнального рога.
Воительницы разом встрепенулись и схватились за оружие, но было поздно. Из чащи леса на них обрушилась армия всадников. Размахивая клинками, и ловко орудуя короткими луками, они мгновенно смяли оборону воительниц, и те, кого всадники ещё не настигли, пустились в бегство.
Когда топот копыт утих и шок от неожиданного поворота событий снизился, имперцы воскликнули от нового потрясения. Оказалось, что их спасителями были не всадники. Но существа на половину люди,
