пункта доносился истошный крик изуродованного бомбой казака.
Корнилов расстегнул воротник гимнастерки, повертел шеей, словно ему было трудно дышать, хлопнул карандашом по карте:
– Нет, так невозможно, господа. Как- нибудь успокойте его. Обезболивающего дайте, что ль.
– Дали, ваше превосходительство, самогона, – ответил Романовский. – Ногу отрезают до паха, любой взвоет. Морфин и кокаин у санитаров закончился.
Генерал вздохнул, вновь склонился над картой.
– Иван Павлович, – обратился он к Романовскому, – будьте любезны, доложите нынешнее положение дел.
Романовский занял место начальника штаба армии вместо Лукомского. Тому поручили налаживать связи с союзниками. Почему-то сразу невзлюбили генерала добровольцы. Возможно, потому что ему приходилась брать на себя самые неблагодарные миссии, которые обязан был выполнять Антон Иванович Деникин – наказывать, отказывать, лишать. Характер он имел резкий, бескомпромиссный, что тоже не добавляло ему симпатий корниловцев. Руководителем добровольцев считался генерал Алексеев, однако армия негласно стала называться именно Корниловской. Но более всего ругали Романовского за то, что армия пока не достигла никаких значимых успехов. Корнилову это почему-то прощали. Чтобы поддержать в войсках свой авторитет, Лавр Георгиевич, во что бы то ни стало, хотел взять Екатеринодар. Так считал генерал Алексеев, хотя понимал, что взятие города имеет и огромное политическое значение. В успехе похода уже сомневались многие офицеры.
Допив, не торопясь до дна стакан чаю, Романовский откашлялся.
– Бригада генерала Маркова, насколько знаю, закрепилась слева, в полуверсте от Артиллерийских казарм. – Марков кивнул в знак согласия. – Конница Эрдели отошла к Садам, Корниловский полк занимает прежние позиции, с генералом Казановичем связи нет, пропал.
– Что значит, пропал? – строго взглянул на начальника штаба Корнилов.
– Вечером видели, как он со своими партизанами выдвинулся к окраинам города. Вроде бы связывался с генералом Кутеповым, просил его поддержать в прорыве к центру. Но потом исчез.
– Что же говорит Александр Павлович?
– С Кутеповым тоже связи нет.
– Так наладьте! – крикнул Корнилов и тут же осекся. – Извините, господа, нервы.
В комнату без стука ворвался поручик Хаджиев. Глаза его были красными, сам бледный.
– Неженцев погиб! – выпалил он.
– Как?! – воскликнул Лавр Георгиевич. Закрыл тут же побагровевшее лицо руками. – Не может быть.
Офицеры перекрестились. Деникин тихо произнес: «Бедный Митрофан Иосифович, один из лучших командиров». Потеря Неженцева была для армии тяжелой, но теперь Антон Иванович больше волновался за Корнилова. Неженцев был близким другом командующего и этот психологический
