голубыми глазами.
Ника сняла лифчик и бросила его на пол. Она знала: у нее красивое тело, тренированное, сильное, без лишнего жира, но не худое, – нет, она не стыдится. И на многое готова, чтобы найти убийцу Оли.
– Дальше? – спросила она, взявшись за пуговицу на джинсах.
– Не надо, – вдруг сказал Эдвард. – Верю.
Он подошел к Нике, близко, почти вплотную.
– Каждый мужчина и каждая женщина – Звезда, – сказал он. – Хочешь быть Звездой?
Ника кивнула.
– Тогда оставайся с нами. Найдем тебе более интересное занятие, чем проверка бухгалтерской отчетности.
Ника думала, что он прикоснется к ней, была уверена, но он не прикоснулся.
– Спасибо, – сказала она. – Аудит мне не очень нравится.
5. Инициация
Она проснулась поздно, в два часа дня, и новая, изменившаяся накануне реальность надвинулась на нее разом, мгновенно, осознанием случившегося, ощущением, что все пошло не так, как надо, – и в то же время было в этом что-то… грязно-чувственное, приятно-низкое, даже вдохновляющее. Демоны спали. Получив вчера свое, сегодня они оставят ее в покое, а какой пищей она их кормила – одному черту известно. Плохая пища, очень плохая, для них в самый раз.
Рядом лежала Юля, с перевязанной рукой, а Эдварда не было. Он ушел. Он лежал здесь ночью, между двумя женщинами, и они обнимали его с двух сторон, не ревнуя друг к другу, с коктейлем из веществ и чувств в крови, и Ника помнила, что в тот момент любила Эдварда. И Юлю. И даже Логинова и Ингу, немного.
Сначала все пошли в баню, в отдельной постройке на территории дома. Это была настоящая русская баня: с паром, вениками, хлестким садо-мазо, – после которой Ника вышла как была, голая, на улицу, встала в темноте под моросящим октябрьским дождем и стояла там до тех пор, пока не почувствовала холод. Вернувшись в баню, получила вторую порцию истязаний на горячей полке, еще более жесткую. Парил ее Эдвард. Помогала ему Полина. Полине нравилось в полную силу бить Нику веником по спине, а Нике, задыхающейся, красной, обожженной, нравилось, как ее бьют. Выбритая промежность Полины находилась на уровне глаз Ники, и Нике казалось, что та увлажняется не от пота. Не исключено, что так оно и было. Вскрикивая при каждом ударе веником как при оргазме, Полина давала выход своим демонам, коих у нее, можно не сомневаться, было много, а демоны Ники рычали в ответ от удовольствия и предвкушения большего.
Большее началось после бани, в цокольном этаже дома.
«Любовь сплачивает нас, – сказал Эдвард Нике, когда все вновь разделись, как-то привычно, по-деловому, по заведенному ритуалу, и расположились на красных гимнастических матах, расстеленных на каменном полу, при неярком желтом свете светильников в виде факелов из кованой стали и темного дерева. – Любовь есть Закон, и мы ему следуем».
«Чувствуй себя как дома», – прибавил он.
На его
