казалось почти черным от загара. Высокий, и явно очень сильный, он казался при этом довольно добродушным, во всяком случае, со мной. Семьи у него не было. Вернее, как я понял, была у него когда-то жена, но умерла при родах, а больше он не женился. Нанимался охранником в караваны до Дамаска, до Каира и еще бог весть куда.
– Так чего же? – настаивал он.
– Он не смог бы побить туз шестеркой! – ответил я и засмеялся.
– Перестань, мы же говорим о серьезных вещах! – Затем он поднял голову к небу и задумался, – А знаешь, это интересная мысль… Он ведь действительно правил не меняет по ходу игры, так сказать… Но все-таки, чего Он создать не может?
– Я не знаю, – признался я, – Он ведь по определению всемогущ!
– Это верно. Но вот мог бы он создать праведника? – Бар Сунуф почесал свою густую, черную с проседью бородищу.
– Не знаю, – признался я, – А какой в этом смысл?
– Вот! Ты и понял! – заявил он и довольно засмеялся. – Налепить снова глиняных Адамчиков – проблемы нет никакой, но нет и смысла. Ему, судя по всему, интересна не сама праведность, как таковая, а процесс ее рождения из неправедности! В этом, я думаю, и смысл сотворения человека! Налепить поклоняющихся ему человечков, наверное, не сложно. Сложно из слепого сделать зрячего духом, да так, чтобы он обрел желание следовать его Замыслам. Понимаешь? Не поклоняться важно, а сознательно следовать!
– Эй, с тобой все нормально? – спросила Зейнаб немного испуганно, – Ты словно исчез куда-то… Даже, кажется, сердце замедлилось раза в два… Часто с тобой такое?
– Да нет… – ответил я, пряча блокнот, и прогоняя странное видение, – Задумался просто…
***
Через пару дней Зейнаб велела мне собираться. Я, собственно, готов в любой момент – мой рюкзак всегда собран, так что мы на другой день просто сели на «метеор» и поплыли аж до самой Припяти, а после еще часа два, кажется, до какой-то богом забытой пристани. Остановка, на которой мы соскочили длилась не более минуты, поскольку высадились там только мы с Зейнаб, матросы даже не бросали концы на причал, да и кому бросать? Причал был пуст. В общем, они просто проложили дощатый трап, и поддерживая нас, помогли выйти. После они также ловко затащили трап обратно, и «метеор» тотчас же рванул вверх по течению.
Пристань, на которую мы ступили… Собственно, «пристань» – это слишком громко сказано. То была небольшая будка, установленная на ржавых бочках-понтонах, и дощатый настил, ведущий от нее к песчаному откосу на правом берегу. Вся эта нехитрая конструкция раскачивалась на волнах, словно какая-то лодочка, отчего доски скрипели и даже повизгивали. В этой будке с торчащей ржавой трубой от буржуйки, видимо, и обитал вахтенный начальник и он же при необходимости продавал билеты.
Начальником этим оказался довольно странного вида тощий субъект, обросший не менее, чем трехдневной щетиной. Он вышел к нам из будки, когда мы уже ступили на берег. На нем висели, как на вешалке изрядно засаленные темные в мелкую полоску штаны,
