царевной в роду. Следовательно, мне предстояло стать царицей.
Царица. Я буду царицей. Вновь и вновь я повторяла эти слова, но, в отличие от сестер, не намеревалась торопить время. Пусть предназначенное свершится в срок. Они проявили нетерпение, попытались обмануть судьбу, но их потуги лишь расчистили мне путь к трону.
Эта мысль вызвала у меня улыбку.
Я царица. Третий ребенок, девочка. Ну как такое может случиться, если не волей Исиды? Воистину, нити судьбы в ее руках!
Моя радость при виде отца не знала границ. Я обняла его и с удивлением увидела, что теперь наши с ним глаза находятся почти вровень. За три года его отсутствия я сильно изменилась.
– Ты вернулся! Благополучно!
Это казалось невозможным, но это свершилось, как бывает в ответ на молитвы.
Отец смотрел на меня, словно припоминал, кто перед ним.
– Ты выросла, мое милое дитя, – промолвил он наконец. – Ты станешь царицей, какую заслуживает Египет.
– Сейчас мне четырнадцать, – напомнила я ему на тот случай, если он упустил мой возраст из виду. – Я надеюсь, что не стану царицей еще долго – да царствует фараон миллион лет, как говорили древние.
– У тебя прежняя улыбка, – мягко произнес отец. – Я хранил ее в сердце эти годы.
Однако этот добрый и сентиментальный человек заставил нас присутствовать на казни его дочери Береники. Я до сих пор удивляюсь, как в нем соединялись столь разные черты.
Я пыталась отговорить его на том основании, что смерть – дело интимное и человек должен иметь возможность умереть не на глазах у зевак. Но отец настоял на своем.
– Кара непременно должна быть публичной, поскольку публичной была измена, – заявил он.
Точно так же отец настоял и на присутствии восстановивших его власть римлян: пусть видят, на что пошли позаимствованные у них деньги.
Перед казармами придворной гвардии поспешно соорудили скамьи, где нам пришлось занять почетные места. Отец представил мне римских военачальников. Авл Габиний был приземистым коренастым мужчиной, с виду сугубым прагматиком и реалистом, каким и должен быть человек, осмелившийся ради денег пренебречь пророчеством. Ну а начальник его кавалерии Марк Антоний… Я нашла его привлекательным молодым человеком с искренней улыбкой.
Честно говоря, это все, что я запомнила о нем после той первой встречи.
Беренику вывели и поставили перед казармами со связанными за спиной руками и повязкой на глазах. Потом повязку сняли, чтобы она могла видеть тех, кто обрек ее на смерть.
– Ты признана виновной в измене и узурпации трона в отсутствие законного царя, – произнес нараспев Потин, молодой, но уже ставший королевским министром евнух. – За это ты понесешь наказание и умрешь.
– Можешь ты сказать что-либо в свое оправдание? – спросил царь.
Разумеется, это была лишь формальность.
