своего любимого клиента, – веду рукой по его напряженной груди. Он тут же сжимает запястье пальцами. И не отпускает. И мне кажется, что больше никогда не отпустит.
И почему мне хочется, чтобы не отпускал.
– Мы вон за тем столиком будем, – платит Никита той же картой, с которой недавно снимал деньги. И мне даже интересно, заработал он сам хоть фунт? – Принесите все, что на витрине.
Мы пьем кофе, едим и почти не сводим друг с друга глаз. Как два соперника перед боем. Обстановка столь напряженная, что будь мы не в зале ожидания, а в спальне, сомневаюсь, что я осталась бы в положении стоя. Но несмотря на это. На его отношение, хочется сказать ему человеческое спасибо.
– Ты спас меня…Спасибо, – говорю я, проглатывая кусок круассана после того, как умяла два пончика и три сэндвича.
– Заебись… Было, кого спасать? – шипит он, потому что кассирша продолжает на нас поглядывать. – Живешь в дыре. Без документов. Сосешь, как будто годы тренировалась. Ты хоть пыталась жить нормально? Ты хотя бы боролась за себя?
Есть желание заплакать, буквально зарыдать, но я не доставлю ему такого удовольствия. Он сам за мной пришел, он сам решил нелегально вывести меня из Европы. В конце концов, он за мной вчера поплелся.
Пусть утрется, я не собираюсь оправдываться. Ни тем более что-то рассказывать.
Демонстративно выпиваю остатки кофе и забавляюсь тем, как его трясет.
– Ну и что ты молчишь…
– Моя задача сосать, а не развлекать клиента разговорами…
Он резко поднимается, так что стул его падает, но нашу ссору прерывает звонок, и он спрашивает меня по-русски.
– Знаешь русский язык?
Делаю вид, что не понимаю, о чем он. Пусть думает, что я дура. Обычно это и помогает людям выжить.
– То и значит, что нашел… Жду самолет Грановски. Думаю, часа через четыре будем в Москве. Отец! Я же сказал, что уверен! Это она! – рычит он в трубку и поднимается, а я маскирую смешок кашлем.
Не так в раю все хорошо, как кажется на первый взгляд. Но и в моем раю не так все хорошо, как я себе придумала.
Никита заканчивает разговор и кивает на самолет за окном. Небольшой, белоснежный, он приземляется, и сердце вскачь.
Не важно, что ждет меня в России, самое главное, что там будет возможность начать все заново. Если Никита мне позволит.
Потому что первое, что он делает, когда красивый пилот мной восхищается, говорит ему по-русски:
– Она тебе не по карману.
Глава 11.
Успокаиваюсь только, когда самолет набирает высоту. Наверное, был страх, что Никита передумает. Что поймет, какую головную боль купил.
Он скорее всего и понимает. Именно это и беспокоит. До сведенных скул. До третьего стакана виски. Как вспомню вкус, так плохо становится.
Меня пытались как-то накачать этой дрянью. И еще чем-то. Но все, что у них вышло, это оттирать мою рвоту со своих брюк, а не снять их.
Было смешно. Но за смех я поплатилась
