особенности Милу и Шапиро,Шапиро и Кибирову Людмилу!
И Семушку с Варварой, и Семеныча,
Натаныча, Чачко и Файбисовича,
С. Хренова, Булатова, Васильева,
и Хуркина, и Гуголева сильного,
сестренку, папу, маму, и покойников,
и бабушку, и Алика с Набоковым,
и Пушкина, и Н. и В. Некрасовых,
и рядового Масича атасного,
Малкову, и Борисову прелестную,
и ту, уже не помню, неизвестную,
спаси, Иисус, микрорайон Беляево!
Ну а Черненко как же? – Да не знаю я!
Ну и Черненко, если образумится!
Спаси, Иисусе, Родину неумную!
И умную спаси, Иисусе, Родину!
Березки, и осины, и смородину!
Благослови же, Господи, Россию,
в особенности Милу и Шапиро,
Шапиро Мишу и Шапиро Иру!
Олежку, и Сережку, и так далее!
И Жанку, и Анжелку, и так далее!
Сазонова сержанта, и так далее!
И Чуню, и Дениску, и так далее!
В особенности – Англию с Италией,
Америку и Юлю с Вероникою!
Спаси, Иисусе, Родину великую!
Спаси, Господь, неловкую Россию,
и Подлипчук, и Милу, и Шапиро,
и ветерана в стареньком мундире!
Спаси, Господь, несчастного Черненко!
Прости, Господь, опасного Черненко!
Мудацкого, уродского Черненко!
Ведь мы еще глупы и молоденьки,
и мы еще исправимся, Иисусе!
Господь! Прости Советскому Союзу!
Тимур Кибиров. Из цикла «Ой, рябина, рябинушка»
Спой мне песню, про все что угодно,
лебединую песню, кумач!
Вижу я сквозь прощальные слезы
ГУМ и МХАТ, и Турксиб, и КамАЗ.
Вижу я – от Москвы до окраин
светлый путь, светлый план ГОЭЛРО,
вижу первенцев я пятилеток
и настенную роспись метро,
вижу, как под футболкой трепещет
комсомолки упругая грудь,
как веселый монтажник-высотник
в облаках завершает свой труд,
и раскосых ребят-хлопководов
у фонтана на ВДНХ,
слышу слаженный рокот моторов
и рассветную песнь пастуха.
Сварщик с поднятой маскою! Брат мой!
Как хорош ты и как белозуб!
Вьется солнцу и ветру навстречу
непокорный мальчишеский чуб!
Светлый путь, мой ровесник, товарищ,
звон бокалов на свадьбе твоей,
и седого путиловца тосты,
и картавая песня детей!
Светлый путь, светлый мальчик из гипса,
мальчик Ленин… Давай помолчим.
И присядем, дружок, на дорожку,
закурив мой «Дымок», погрустим.
Растяни же гармонь на прощанье,
Авель-Каин, родимый мой брат.
До свиданья, ты умер не дрогнув,
Отстоявши родной Сталинград!
Волга-Волга, Любовью Орловой
ты не так наполняешь сердца,
как
