на полпути, обернулась к старушке.
– Как без имени? Я думала, леди Ди её уже назвала, но всё как-то не получалось спросить: то одно, то другое, – удивилась, даже забыв про яблоко, оставшееся недоеденным.
– Я бы знала, – пожала та плечами, снова поникнув, как, впрочем, каждый раз, когда разговор касался моего двойника, – так что подумай.
– Ты любила её? – вопрос казался риторическим, но стоило его озвучить, и я пожалела, что вообще открыла рот: бабуня сникла окончательно.
– Зачем спрашиваешь, если и так знаешь ответ? – проворчала она, но заметив, как я поджала губы, кивнула. – Понимаешь, я не так часто принимала материальный облик за всё-то время, пока являюсь хранителем рода. Когда ощущаешь солнце на своём лице, вдыхаешь аромат луговых трав, забываешь, что тебя давно уже нет. За последнюю четверть века я настолько привыкла быть человеком, общаясь с тобой и Дилайной, что стала воспринимать происходящее со стороны бабушки, а не бестелесной сущности, ровно относящейся ко всем представителям рода. Вы стали для меня как связующий мост с настоящей жизнью. Понимаешь? Заняли место в моём сердце. И вот теперь одной из вас нет… Да, я вижу её черты в тебе, улавливаю изменения в твоём характере, подтверждающие, что душа снова стала единой, но…
– Но боль так и не проходит, засев где-то глубоко внутри, – закончила за неё.
– Именно, – подтвердила она, но тут же тряхнув головой, сердито добавила, – пора приниматься за дела, нечего сопли распускать. Я знала, что так будет, шла к этому многие годы, и должна радоваться, что план удался…
– Ты меня пытаешься убедить, или себя? – остановившись у порога, уточнила я.
– Обеих сразу, – вздохнув, признала она. – Говорят, что время лечит, посмотрим.
– Увы, не лечит, лишь притупляет боль.
– Ты про отца? – сев на верхний порожек, спросила бабуня.
– Да. Но отец ли он мне?
– Отец, кровь от крови, плоть от плоти, – развеяла мои сомнения старушка. – Пришлось подключить его к делу вместе с дедом, рассказать всё, но он был хорошим человеком, понимающим, и как только узнал об отцовстве, просто расцвёл от счастья и вызвался сам растить тебя. С чего ты вообще решила, что он не родной?
– Подслушала один разговор, – скривилась, как от зубной боли, не желая вспоминать о предательстве, – бывшего жениха Марка и его любовницы Елены.
– Марка, говоришь, – задумчиво протянула та, – и Елены.
– Знакомые имена? – сразу подобралась я, будто охотничья собака, почуявшая след.
– Не то, чтобы знакомые… в общем, нужно подумать, – уклончиво ответила бабуня. – И вообще… кто воду собирался греть? Пелёнки стирать? Есть готовить? Поднимай попу, пора за работу.
Последующие полтора часа я училась рубить дрова, растапливать небольшую печурку, отыскавшуюся во дворе в густой траве, неподалёку от дома.
– Летом здесь готовят еду, греют воду, – разъясняла старушка, –
